его с незапамятных времен регулярно, раз в неделю. А мы с тобой, похоже, вместе едим в этой квартире лишь пасту и фрукты. – У Винсент горит лицо, сердце от прилива адреналина бьется очень сильно. Она отворачивается от него, смотрит на приготовленные тарелки.

– А ты вдруг опять скромничаешь! Извини, но я просто не знаю, как еще вести себя с тобой. Когда ты прислала ту песню, я уже до конца матча не мог сосредоточиться, правда. Мы, кстати, проиграли. Из-за тебя, разумеется, – говорит он.

Винсент все еще стоит спиной, но слышит, как он ставит банку с вареньем. На ее мобильнике играет музыка – микс в стиле дрим-поп, который Колм скомпоновал по ее просьбе. Вдали слышна сирена «скорой», она крестится и поворачивается к Лу.

– Ноэми так делает. Крестится, услышав сирену. Всегда считал, что это здорово, – указывая в то место, где у нее сердце, замечает Лу.

– Пармезан? – Она держит терку для сыра.

Лу барабанит пальцами по стойке.

– Винсент, можно тебя поцеловать? Вот честно, я даже есть не смогу, пока не поцелую. Но если нет, то ладно… Ну, не поем. Я совершенно разбит, не видишь? – спрашивает он.

– Сначала давай кое о чем поговорим. – Винсент берет мобильник со стойки, музыка замолкает. – Да. Я та же самая Винсент, приславшая тебе «Цветок», и это было… оглядываясь назад… малость перебор, так мне кажется… но чувство было, и я за ним погналась, вместо того чтобы переждать и подумать, ведь я стараюсь больше жить настоящей жизнью, а не ждать, когда можно будет жить, потому-то я здесь, в Париже, потому-то я сделала себе татуировку, когда мне было, типа, практически сколько тебе. – Она оттягивает джемпер на плече, чтобы показать. – Здесь написано «полураскрытая роза», я это прочитала в «Джейн Эйр», а есть еще и сонет Сэмюела Дэниела «Смотри-ка, Делия, как розой полураскрытой мы дорожим»… да и Шекспир где-то ее тоже упоминает… но мне это напоминает состояние… как бы сказать… непрекращающегося цветения и становления… неопускания рук… понимаешь, о чем я? – спрашивает она.

Лу выше ее. Он облокотился о стойку, смотрит на нее сверху вниз, слушает. Обнимает ее рукой за талию и привлекает к себе. Она тает в его объятиях.

– Понимаю. И мне это нравится, – говорит он, касаясь ее плеча и целуя надпись. Она вся горит, освещенная ярким светом изнутри.

– Но сказать тебе я хотела даже не это. А то, что у меня двое детей и сыну… столько же лет, сколько тебе. Двадцать четыре. Дочери двадцать один. Батист о них знает. Он не говорил тебе? – Она слегка меняет положение лишь для того, чтобы показать ему фотографию детей с прошлого лета. Она и Киллиан встретились с Колмом и Олив в Северной Каролине, в пляжном домике, который часто снимали, когда дети были маленькие. Колм в футболке и плавках, Олив в оранжевом сарафане. Оба загорелые и счастливые, улыбаются прямо в камеру – Винсент очень просила, чтобы было хоть одно хорошее фото.

Винсент указывает на Колма и Олив, говорит Лу, как их зовут и где они сейчас. Рассказывает, что летом Колм женится и что на свадьбе должна состояться ее следующая встреча с Киллианом, опуская все, что относится к его книге «Полураскрытая роза».

Не убирая руки с талии Винсент, Лу берет телефон и изучает фото. Улыбается.

– Батист – могила, когда захочет, имей в виду. Так что нет, он мне не говорил. – Лу отрицательно качает головой. – У тебя красивая семья, Винсент Рафаэла ван Гог, – отдавая ей мобильник, заключает он.

– Хотела, чтобы ты знал на случай, если тебя это или еще что-нибудь беспокоит… разница в возрасте… тот факт, что ты мне годишься в сыновья. Я думаю об этом с тех пор, как Батист сказал, что я тебе нравлюсь, – говорит Винсент.

– Это я попросил его сказать. На всякий случай напоминаю, что я тебе не сын. – Лу смеется. – Ты находишь связи там, где их находить необязательно. Это сознательный выбор.

– Если тебя это не смущает и ты все еще хочешь меня поцеловать, если это все еще твое единственное желание, то давай, целуй, – говорит Винсент. Она кладет телефон на стойку, мир резко замирает.

В фильме здесь был бы разделенный экран. На одной половине – Киллиан, один, ждет ее звонка. На другой – Винсент с телефоном готовится признаться, что целовалась на кухне с Лу и при этом не была ни пьяна, ни смущена. Что делала именно то, что хотела, а не ждала чего-то. Да, возможно, она поступила плохо, ведь она замужем, но и она не знает, чем занимается Киллиан в свободное время и даже правда ли все, что он ей говорил раньше. Его книга стала новым фильтром, через который проходит все, что она о нем знает, и вся их совместная жизнь.

ИНТ. НА КУХНЕ У ВИНСЕНТ – ВЕЧЕР

Винсент и Лу, целуются. Винсент поднимается на мыски.

РАССКАЗЧИК (З. К.)

Киллиан так долго ей врал, и этот поцелуй с Лу может ни к чему не вести. Возможно, она о нем пожалеет. Неважно. Это происходит. Наконец.

Поцелуй Винсент и Лу постепенно сменяется флешбэком поцелуя Винсент и Киллиана.

РАССКАЗЧИК (З. К.)

Киллиан отлично целуется. Да Винсент бы и не вышла за человека, который не умеет это делать.

В комнате поднимается вихрь, мелькают цветы, летит страница, вырванная из «Полураскрытой розы» с текстом: «Киан и Пика были неотделимы друг от друга с того первого поцелуя весной у нее на кухне».

Лу тоже отлично умеет целоваться. И поцелуй их на первый совсем не похож. Лу целуется так, будто уже знает ее рот, долго водит своим языком по ее. Он держит ее лицо в ладонях, и энергия, побуждающая его сделать стойку на руках, замедляется. Все обманчиво. У них «Чумовая пятница», они словно поменялись телами, и теперь уже не терпится ей. Оба что-то тихо мычат с облегчением, как телята, не отрываясь друг от друга. Тяжело дыша, она с усилием немного отстраняется.

– А как насчет того, что я все еще официально замужем? Это тебя не смущает? – спрашивает Винсент.

– Если тебя не смущает, значит, меня тем более, – говорит Лу и нежно кладет руку ей на талию, и вот уже они снова целуются, их движения замедленные, как под водой. На вкус он как согретая солнцем мята.

Их рты, и языки, и