на отдых я дополз до обочины, потом добрался до высокого камня, на котором был намалеван номер моего дома, сел на него и прислонился спиной к обледеневшему ограждению. Вынул из-за пояса наволочку и положил на колени.

Я сидел и ждал. В голове мутилось. Кажется, я несколько раз терял сознание и снова приходил в себя. И как только мне казалось, что я соображаю более или менее четко, я пытался привести мысли в порядок и оценить случившееся в свете того, что произошло, пытался отыскать другие способы спастись. Первое оказалось слишком сложным, в моем положении думать о чем-либо еще было просто невозможно. С чувством притупленной радости я осознал, что хотя бы колода при мне. Я мог связаться с кем-нибудь из Амбера и попросить вытащить меня отсюда.

Но с кем? Все-таки я соображал достаточно ясно, чтобы понимать, что запросто могу вызвать того, кто и обеспечил мне нынешнее мое состояние. Что лучше, рискнуть там или все-таки попытать счастья здесь? И все же Рэндом или Жерар… Тут вроде бы послышался шум мотора, тихий, отдаленный. Разобрать яснее мешали вой ветра и грохот пульса в ушах. Я повернул голову. Сосредоточился.

Точно – машина. Я приготовился размахивать наволочкой.

А разум продолжал работать. И открыл неприятную мысль: скорее всего, я уже не сумею сосредоточиться в нужной степени, чтобы воспользоваться Козырем.

Шум двигателя становился все громче. Я поднял руку с наволочкой. Через несколько мгновений дальний видимый край дороги озарило светом. Вскоре я заметил одолевший подъем автомобиль и тут же потерял его из виду – дальше дорога шла на спуск. А потом автомобиль снова появился на дороге и стал приближаться – снежинки метались и искрились в свете фар.

Машина была уже совсем близко, лучи слепили. Водитель не мог меня не заметить. Но он проехал мимо, этот мужчина за рулем седана новейшей марки, а рядом с шофером на переднем сиденье сидела женщина. Женщина, правда, обернулась и посмотрела на меня, но мужчина даже не сбавил скорость.

Через пару минут появилось еще одно авто, не такое новое, за рулем женщина, пассажиров нет. Она притормозила, но лишь на миг: видимо, мой внешний вид ей не понравился. Она газанула, и машина вскоре скрылась из виду.

Я опустил руки и выдохнул. Уж не принцу Амбера говорить с осуждающим видом «человек человеку брат». Не всерьез, по крайней мере, а смеяться сейчас было слишком больно.

Ни сил, ни способности сосредоточиться, ни возможности передвигаться – в таком состоянии моя власть над Тенями гроша ломаного не стоила. А так я бы, конечно, переместился куда-нибудь потеплее… Смогу ли я вползти обратно по склону холма, к куче компоста? О том, чтобы попытаться изменить погоду с помощью Самоцвета, у меня и мысли не возникло. Вероятно, я и для этого был слишком слаб. Вероятно, сама попытка меня прикончит. И все-таки…

Я помотал головой. Перед глазами все плыло, хотелось спать. А спать было нельзя. Еще машина? Вроде бы… Я попытался поднять наволочку и уронил ее. Наклонился за ней, и голова моя сама собой задержалась на коленях. Дейдра… вот кого надо было вызвать. Если уж кто поможет, так это она. Нужно вынуть ее Козырь и позвать ее… Через минуту. Не будь она моей сестрой… Надо отдохнуть. Все-таки я Паж, а не Шут[19]. Возможно, когда я отдохну, мне станет стыдно. Кое за что. Будь здесь потеплее… Впрочем, если сложиться вот так, даже и неплохо… Машина? Хотелось поднять голову, но сил не было. Не важно, решил я, и так заметят, если вообще заметят.

Сквозь прикрытые веки я почувствовал свет фар и различил шум двигателя. Он не приближался и не удалялся – мотор урчал негромко и ровно. Я услышал окрик, потом скрип и хлопок – открылась и захлопнулась дверца авто. Пожалуй, я мог бы открыть глаза, но делать этого не хотелось. Я боялся, что, открыв глаза, опять увижу перед собой пустое темное шоссе, а звук мотора превратится в сумасшедшее биение сердца и завывание ветра. Лучше пусть все остается как есть, пусть мне это снится, пусть…

– Эй! Что с тобой? Побили?

Шаги… Все взаправду.

Я открыл глаза, заставил себя разогнуться.

– Кори! Бог мой! Это ты?!

Я вымученно усмехнулся, вяло кивнул:

– Я, Билл. Как поживаешь?

– Что случилось?

– Я ранен. Может быть, серьезно. Мне нужно к врачу.

– Сам идти сможешь, если я поддержу? Или тебя отнести?

– Попробую идти.

Билл помог мне подняться. Я привалился к нему, и мы пошли к его машине. Помню только первые несколько шагов.

Когда медленно качающаяся прекрасная колесница[20] вдруг стала не такой прекрасной, подпрыгнув на ухабе, я очнулся, попытался поднять руку и понял, что она зафиксирована и к ней подсоединена трубочка капельницы. Я решил, что все-таки выживу. Пахло больницей. Сверился со своими внутренними часами. Раз уж я продержался так долго, спасибо за это прежде всего следует сказать себе самому. Мне было тепло и удобно, насколько возможно после пережитого. Я удовлетворенно закрыл глаза, опустил голову и опять заснул.

Позже, когда я снова проснулся, чувствуя себя еще лучше, этот факт заметила медсестра, которая сообщила, что доставили меня сюда семь часов назад и что скоро доктор придет поговорить со мной. Потом она подала мне стакан воды и сказала, что снег перестал идти. Ей наверняка до смерти хотелось узнать, что со мной стряслось.

Я решил, что пора сочинить легенду, и чем проще, тем лучше. Значит, так: я вернулся домой после долгого пребывания за границей. Приехал автостопом, добрался до дома, а там на меня напал не то бандит, не то грабитель, которого я застал врасплох. Я выполз из дома в поисках помощи. Все.

Поведав эту нехитрую историю врачу, я поначалу не мог понять, поверил ли он. Доктор оказался грузным мужчиной с отечным морщинистым лицом. Звали его Бейли, Моррис Бейли, пока я рассказывал, он кивал, а потом спросил:

– Вы рассмотрели нападавшего?

Я покачал головой:

– Было темно.

– Он вас ограбил?

– Не знаю.

– Бумажник у вас был?

Я решил, что здесь лучше ответить «да».

– Когда вас сюда доставили, бумажника не было. Значит, он его забрал.

– Наверное, – согласился я.

– А меня вы совсем не помните?

– Не сказал бы. А должен?

– Когда вас только привезли, мне показалось, что мы где-то виделись.

– А потом? – поинтересовался я.

– Что за странная одежда на вас была, что-то вроде формы?

– Там это сейчас последний писк моды. Так говорите, я показался вам