Какой-то грохот прерывает это мгновение. Я моргаю и смотрю в сторону трибуны. Люцифер больше не сидит, он поднялся с кресла. У его ног лежит бокал, а на дереве виднеется темная лужа. Что эти двое там устроили? К счастью, я не стала этому свидетелем. Сариэль щелкает пальцами, и служанка подбегает к ним. Когда я поднимаю глаза, Люцифер сверлит меня взглядом. Он в бешенстве. Почему бы им с Сариэль не удалиться в какую-нибудь комнату? Или это представление должно обязательно происходить у всех на виду?

Когда бокал исчезает, ангел с амфорой в руках делает шаг вперед, и я смотрю на него. Это, должно быть, Гамалиэль, помощник Габриэля. Сэм однажды показал мне его во время нашей тренировки. Он мастер церемоний небесного двора Габриэля. Его волосы такие же яркие, как его крылья, а одет он не в рубашки и брюки, как другие ангелы, а во что-то вроде платья или кафтана. Это выглядит нелепо. В сосуде, который он держит у своей груди, находятся бумажки, решающие, в какой последовательности мы будем уходить с молотка. Он устраивает целый спектакль из вылавливания бумажек из амфоры.

– Алисия Лоретти, – читает он первое имя, и я выдыхаю, потому что это не я. После этого он бросает бумажку в чан, в котором полыхает пламя. Бумага загорается и поднимается вверх, прежде чем снова опуститься крошечным комочком пепла.

Девочка справа от меня делает шаг вперед, становится перед ним на колени и опускает голову. Мне что, тоже придется так сделать? Об этом мне никто не говорил. Но почему меня вообще это удивляет? Они не упустят ни единой возможности, чтобы унизить нас.

– Семья Алисии живет в Тоскане, – говорит он. – Девушка говорит на нескольких языках, отлично умеет бегать, а в ее семье нет ни уродств, ни болезней.

Мне становится плохо. За кого они нас держат? За лошадей или рабов? Факт того, что они произносят наши имена, а не вытатуировывают нам цифры на запястьях, граничит с чудом. Я делаю маленький шаг вперед, но чье-то шипение прерывает мое движение. Люцифер угрожающе смотрит на меня, и я возвращаюсь на место.

– Кто сделает первую ставку? – спрашивает Гамалиэль, делая вид, будто не заметил небольшого вмешательства с моей стороны.

– Пусть она встанет и покружится, – говорит Габриэль, и девочка, ни секунды не возражая, делает то, что приказали.

Я ни в коем случае не позволю им так обращаться со мной. Могут забыть об этом!

Фануэль делает первую ставку. У архангела шестого небесного двора короткие русые волосы, и он выглядит сильнее, чем братья. Если бы мне нужно было описать его одним словом, я бы сказала, что он добродушный, хотя навряд ли среди ангелов есть добродушные. Уриэль вполсилы участвует в аукционе, но в конечном итоге Фануэль выигрывает, и девушку выводят из зала. Следующие две участницы отправляются к Натанаэлю и Габриэлю. Я понимаю, почему Габриэль взял себе третью девушку и не стал ждать меня: ее зовут Донна, она высокая, худая и подтянутая. Пока ангелы не нашли ее, она жила недалеко от Рима со своей семьей и выступала против ангелов в Колизее. От новой информации о том, что происходит за пределами Венеции, я забываю об осторожности и просто пялюсь на девушку. По ее левой щеке тянется шрам, и когда Габриэль объявляется победителем, она поднимает голову и смотрит ему прямо в глаза. Я улыбаюсь, хотя эта девушка, скорее всего, будет моей конкуренткой. Она без сомнений может стать ключом мужества. Надо понаблюдать за ней. Она ни в коем случае не должна сорвать наш план.

Мастер церемоний вытягивает следующую бумажку.

– Мун де Анджелис, – сообщает ангел, и я вздрагиваю. Делаю шаг вперед, но не падаю на колени. Если они хотят видеть меня на полу, придется им меня победить. Челюсти Люцифера двигаются из-за возмущения моим бунтарством.

– Кто бы ее ни получил, – тихо говорит Рафаэль, – ему нужно будет отхлестать девчонку за непослушание.

Я тяжело сглатываю, но все же не преклоняю колени.

– Покружись, – требует теперь уже Рафаэль.

Я упорно стою на месте и направляю взгляд на картину позади него. Сверху художник нарисовал сияющее яркое солнце. Это свет, который должен вести нас во тьме, как когда-то рассказал мне отец.

– Я бы с радостью наказал ее, – Михаэль постукивает пальцами по рукоятке своего меча. – Тысяча таларов.

Я слышу, как кто-то из ангелов задыхается от удивления. Талары – валюта, используемая на небесах. Хотя я и не знаю, сколько стоит один талар, но ни один ангел не предлагал за девушек больше, чем четыреста таларов. Возможно, Михаэль сошел с ума, или же его желание меня побить затуманило ему разум.

– Кто-нибудь готов предложить больше? – жалобно спрашивает Гамалиэль. Наверняка он точно так же ничего не понимает, как и я. Мой взгляд устремляется на Кассиэля, который мне кивает. Это что, плод его трудов? Он что, уговорил Михаэля купить меня? В это мгновение я даже и не знаю, злиться мне или радоваться. Лучше уж Михаэль, чем Рафаэль.

– Тысяча двести, – раздается чей-то голос, и моя голова поворачивается в другую сторону. Рафаэль встал с места и сделал свою ставку. Михаэль выпрямляется, сидя на месте, и смотрит на своего брата.

– Тысяча пятьсот.

В зале воцаряется тишина. Неужели кто-то из них думает, что сможет вернуть эти деньги в споре во время испытаний? Что, если я умру на первом же задании?

Следующие несколько минут оба попеременно повышают ставки. Люцифер со скучающим видом рассматривает свои ногти, пока Сариэль гладит его шею. Ее ногти, накрашенные красным лаком, то и дело мелькают в его черных волосах. Не хватает только, чтобы он начал мурлыкать. В любом случае по архангелу видно, насколько ему все это наскучило и насколько ему плевать на мою судьбу. Может, он собирается выкупить Фелицию? Она явно принесет ему меньше проблем, чем я. Интересно, Люцифер любит Сариэль? Скучал ли он по ней, когда был захоронен под землей в грязи? Может, это воспоминания и мысли о ней помогли ему остаться в здравом уме? Скорее всего, они, кажется, близки друг другу. Ярость закипает во мне. Рафаэль и Михаэль будут лично избивать меня, пока я не начну молить о пощаде. Я уверена, Люцифер тоже знает об этом. Но ему все равно. Мои ладони потеют при мысли об этом, и все мое тело покрывается потом. Я немного восстановилась, но все еще не забыла боль. Сколько ударов плетью я смогу выдержать перед тем, как закричу? Через сколько ударов кнутом человеческая кожа лопается? Я прикасаюсь к жемчужине на своей шее. Интересно, Кассиэль вступится за меня? Хочу ли я оставаться у него в долгу? Мой ответ – нет.

Аукцион остановился, когда сумма дошла до трех тысяч таларов. Это просто сумасшествие. Сейчас Рафаэль опережает своего брата. Он, уверенный в своей победе, скрестил руки на груди. Его взгляд скользит по моему телу. По моей спине пробегают мурашки. Михаэль пожимает плечами, сдаваясь. Рафаэль спускается вниз на три ступеньки. Он уведет меня из зала и попытается сломать мой дух и волю. Я вижу это по его лицу. Я начинаю дрожать и стыдиться этого. Я так хотела бы быть сильнее, смелее и бесстрашнее.

– Девушка Мун де Анджелис уходит…