– Делайте, что хотите, – сказала она. – Я вас не знаю ипозвоню в полицию, если вы не уйдете.

Мейсон повысил голос:

– Когда ваш муж напустил на вас детективов и вы решили…

Они услышали звук поспешно отодвигаемого засова. Двери резкораспахнулись и Мейсон оказался под обстрелом полных возмущения глаз.

– Вы самый отвратительный из всех людей… – она замолчала привиде Пола Дрейка.

– Входи смелее, Пол, – предложил Мейсон.

– Да, сердечно приглашаю, – язвительно сказала она. – Каждыйзнакомый мистера Мейсона приятен мне в любое время дня и ночи. Прошу войти. Аможет быть, вы останетесь на ужин?

Мужчины прошли в комнату. Мейсон закрыл за собой дверь иначал:

– Для нас всех будет лучше, если вы перестанетепритворяться, миссис Ридли.

– На самом деле?

– Нет повода, по которому мы не могли бы быть друзьями, –продолжал Мейсон вежливо. – У вас неплохой темперамент и когда вы злитесь, тотеряете чувство меры. Но я заметил одно: если вы замечаете, что почва уходитиз-под ног, вы можете успокоиться и действовать совершенно иначе. Вы были быхорошим адвокатом.

– Правда? Вы даже не знаете, какую любезность вы мнеоказали. А теперь, что вы хотите?

– У нас нет времени на приятные светские разговоры, – сказалМейсон. – Мы хотим полной информации.

– От меня вы узнали все.

– Позвольте мне представить Пола Дрейка, шефа «ДетективногоАгентства Дрейка». Я нанял его для расследования этого дела.

– Как поживаете, мистер Дрейк? Приятно познакомиться. Я такмного о вас слышала. Прошу чувствовать себя как дома. Вы хотите, наверное,увидеть мой дневник? И ознакомиться с полным списком моих знакомых? А может,несколько интимных фотографий?

Игнорируя ее иронический тон, Мейсон сказал:

– Конечно, мы могли бы устроить это совершенно другимспособом, если бы это было так необходимо.

– Это шантаж?

– Можете понимать и так.

– Не терплю шантажа.

– И меня тоже, – спокойно сказал Мейсон. – Вы можетеуглубить это чувство. А сейчас вы, может быть, скажете, как выглядит наш счет?

Она минуту внимательно смотрела на адвоката и неожиданноулыбнулась:

– Люблю борцов.

Мейсон молчал.

– Я знаю, – продолжала она, – вы думаете, что это уловка.Еще одна уловка, о которых вы только что говорили. Что я пробую каким-то новымспособом отрезать вам дорогу к чему-то, чего вы добиваетесь. Но это не так.Просто я решила принять вашу игру.

– Тогда вы должны закатать рукава, – заметил Мейсон.

– Вы виделись с моим мужем?

– Да.

– Вы умеете определять характер человека?

– Я часто должен полагаться на это умение.

– Значит, вы знаете Орвиля – неспокойный, кипящий,болезненно ревнивый и воинственный, вызывающий, гордый, навязывающий свою волюи достигающий успехов.

– Довольно большой список прилагательных, – заметил Мейсон.

– Это сложный человек. Он добивается успехов в делах, потомучто мало кто может сопротивляться силе, с которой он бросается на дело, илипостоянному натиску, с которым он действует позже. В нем нет спокойствия ипотому люди, с которыми он имеет дело, тоже не могут быть спокойны.

– Могу себе представить, что значит быть его женой.

– Не так трудно быть его женой – по настоящему трудноперестать ею быть.

– Продолжайте.

– Этот человек очаровал меня – своей страстью, своимпостоянным желанием быть первым во всем. До этого я никогда не встречалакого-либо подобного. Уже одно это было плохим признаком, потому что мнеказалось, что я знаю все типы людей и могу классифицировать любого в течениепятнадцати минут.

– Мистер Ридли не поддавался классификации? – спросилМейсон.

– Не в течение пятнадцати минут.

– Но теперь вы его уже классифицировали?

– Да.

– И он вам уже надоел?

– Это не совсем так. Мне кажется, что я никогда не любилаего. Я была просто восхищена его личностью. Как каждый, кто с ним встречался, ябыла поражена силой его характера. Он пожелал меня с той самой минуты, каквпервые увидел, а когда он чего-то хочет, то сразу же начинает убиратьпрепятствия.

– Результатом было то, что вы вышли за него замуж, – сказалМейсон. – Все эти ваши размышления появились после свадьбы.

– Нет, это попытка объяснить то, что произошло позже.

– А что произошло?

– Приблизительно шесть месяцев назад я влюбилась. Влюбиласьпо-настоящему, впервые в жизни.

– И что вы сделали?

– Я совершила самую большую ошибку, которую может совершитьженщина.

– Но весьма распространенную, – заметил Мейсон.

– Вы меня совершенно не поняли, – нетерпеливо встряхнула онаголовой. – Я не это имела в виду. Я пошла к Орвилю и сказала ему, что встретилачеловека, который мне нужен, что я хочу развода и что хотела бы все устроитьпо-доброму, без скандалов.

– Это и была ваша ошибка?

– Несомненно. Мне нужно было сказать Орвилю, что выходя занего замуж я не была уверена в том, что эта связь будет постоянной, что толькосейчас я поняла, как он мне нужен и что я хочу остаться с ним до конца жизни –он сам бы постарался со мной расстаться. Конечно, я знала, что у него естькакие-то увлечения, трудно ожидать, что такой мужчина сможет долгоудовлетворяться одной женщиной. Это не означает, что он не интересовался мной.Это была его страсть завоевателя, которая давала себя знать при виде каждойновой женщины. Если бы я действовала тогда разумно, сделав выводы из знания егохарактера, то была бы свободна.

– Следовательно, вы пошли к мужу и рассказали ему чистуюправду? И что произошло?

– Если бы вы его знали, то сразу бы сказали, что нетрудно былопредвидеть его реакцию. Я была его женой, его личной собственностью и он ненамеревался от меня отказываться. Ведь он – великий Орвиль Ридли. Я должна былаего любить. Я не могла любить никого, кроме него. Преступлением было думать,что пользуясь его вниманием можно было хотя бы заинтересоваться другиммужчиной. И произошло то, что и следовало произойти. Он стал вдруг относитьсяко мне враждебно и так же враждебно он настроен к мужчине, который угрожает егособственности.