– Перемирие, – согласилась я и улыбнулась ему в ответ.

Лисандр рассказал мне обо всем, что произошло с ним после освобождения темной магии, и это лишило меня дара речи. Король хотел войны точно так же, как этого желал Атура; Лисандра схватили, заперли и приговорили к смерти по приказу его собственного отца, а ночные альбы напали на все Пограничье. Именно так, как показывали мне мои видения.

Вокруг холодного костра молча сидели он, Касса, Демиан и я, в то время как Эгин держался в стороне. Тусклый свет надвигающегося утра позволил мне разглядеть лица людей. Они смотрели на меня неодобрительно, словно винили меня за то, что натворили ночные альбы. Они пытались скрыть это от меня, но я все равно видела упреки в их взглядах.

– Сейчас-то можно разжечь костер? – спросил Эгин, нарушая тишину.

Демиан непонимающе посмотрел на него.

– Нет?! В конце концов, ничего не изменилось. Реон мог послать за нами разведчика. Мы не знаем, что сейчас происходит на поле битвы и где находится его войско.

– Но уже светает, костра не будет видно издалека. Иначе я себе всю задницу отморожу.

– Дым все равно будет заметен, – сказал Лисандр.

– Поблизости нет людей, только вы, – тихо пояснила я, опустив глаза на землю. – Я бы их учуяла.

На мгновение повисла оглушительная тишина.

– Видишь, Демиан, все в порядке, – заключил Эгин. – Здешний мар может унюхать людей.

Не глядя на меня, он начал собирать древесину для костра. Никто не стал его останавливать. Мы все слишком обессилены. Было действительно холодно, мое дыхание образовывало дымку у губ. Постепенно ко мне начал возвращаться голод, но я старалась скрыть этот факт. Они и так воспринимали меня как говорящее чудище. О чем они подумают, если узнают, что я точно так же жаждала человеческих душ, как другие ночные альбы?

Лисандр сел прямо, вдохнул сквозь сжатые зубы воздух и дотронулся до ранения под ребрами.

– Все в порядке? – спросила я.

– Рана не очень глубокая, – заверил меня он.

– Я не хотела… – начала я. – Когда армия появилась за твоей спиной… Я думала, ты привел ее сюда. Я не знала…

– Я тоже, – перебил меня он, сжал губы и устало улыбнулся.

Я попыталась улыбнуться в ответ, но у меня не получилось.

Касса переводила взгляд то на него, то на меня. Она открыла было рот, но Демиан перебил ее до того, как она успела что-то сказать.

– Как так получилось, что ты отличаешься от маров, которые напали на Амберан?

Отвечая на его вопрос, я смотрела на Лисандра:

– Он воткнул в меня кинжал. Как раз в тот момент, когда темная магия ночных альб освободилась с помощью Сумеречного камня и хотела закрепиться во мне. Это прервало превращение.

– Тебе нужно поподробнее объяснить нам про Сумеречный камень, – сказала Касса. – На пути сюда Лисандр был не очень-то разговорчив, и, должна признать, до нынешнего момента мы не верили его историям про Фархир.

– Атура… – начала я, но прервалась, потому что мысли о Сумеречном камне вдруг нахлынули на меня. Он должен быть у Тароса! Прямо перед сражением он отправился на важную миссию. Атура не доверил бы камень никому другому.

Я тут же вскочила на ноги. Усталость была моментально забыта. Я должна найти Тароса и забрать Сумеречный камень. Чего бы это мне ни стоило!

Но едва я успела подняться, друзья Лисандра наставили на меня мечи. Тем самым показывая, что думали обо мне на самом деле.

– Успокойтесь все. Немедленно! – потребовал Лисандр. – Что случилось, Шира? Ты что-то услышала?

– Нет, – успокоила его я. – Дело в Сумеречном камне. Он у Тароса. Я уверена. Я сглупила, когда позволила его увезти. Теперь у него преимущество почти в один день. Я должна пойти за ним! Только Сумеречный камень сможет остановить превращение ночных альб.

– Так он все еще существует? – спросил Лисандр.

Я кивнула.

– Ты ведь помнишь, что сейчас война? – напомнил мне Демиан. – Ты хочешь бродить в зоне военных действий совсем одна?

Касса закатила глаза.

– Она уже показала, насколько хорошо умеет драться. Только потому, что она женщина, не означает, что она не сможет себя защитить.

– Никто этого и не говорил, – ответил Демиан.

– Но Демиан прав, – заметил Лисандр. – Это слишком опасно. Никто из нас не знает, чем закончилась битва, где сейчас обе армии и как далеко продвинулся Реон. Но если Сумеречный камень поможет нам остановить ночных маров, мы должны рискнуть. Все мы.

– Вместе с ней? – недоверчиво спросил Эгин.

– Вопрос, скорее, в том, брать ли с собой тебя, – ответила Касса.

– Сколько еще повторять, что мне жаль?

Касса засмеялась.

– Это был первый раз.

– Я выполнял приказы! – настаивал он.

– А вот это он повторил не единожды, – вмешался Демиан.

– Вы хотите уйти без меня? – Казалось, Эгин почти паниковал. – Это место наверняка кишит марами!

Касса вновь засмеялась, Демиан что-то ответил, но я их практически не слушала. Меня беспокоило совсем другое. Царила война. Это означало, что люди сейчас свирепствовали по всему Фархиру точно так же, как ночные альбы безумствовали в Амберане. От этих мыслей у меня перехватило дыхание. Баштана находилась на пути вглубь страны! Не сказав ни слова, я всполошилась и побежала прочь.

– Подожди! – закричал Лисандр мне вслед, но я не думала об этом. Мне нужно вернуться. Так быстро, насколько это было возможно.

Издалека я увидела облака дыма, но не хотела верить в то, что это могло значить. Я отрицала, отталкивала от себя эти мысли, но чем ближе подходила к родному городу, тем медленнее становились мои шаги. Я боялась посмотреть в глаза неопровержимой правде. Поток моих мыслей уже давно остановился, а я продолжила двигаться дальше, словно мной управлял кто-то еще.

Я стояла между домами на окраине города и чувствовала себя мертвой внутри. Разбитые окна, распахнутые двери, некоторые здания полностью сожжены. Казалось, люди решили пустить в ход огонь, чтобы придать ужасам войны подходящий облик. От запаха холодного пепла перехватило дыхание; пытаясь не задохнуться от возникшего кома в горле, тело задрожало. Я чувствовала один холод. Но дело не только в утреннем ветре, который трепал мои волосы и одежду, шумел над развалинами и вздымал в воздухе пепел и пыль, а в охватившей меня темноте. Она заполонила каждую клеточку моего тела, и я этому не сопротивлялась. Потому что все остальное было невыносимым. Если бы я сейчас дала волю боли, чувству вины и ненависти к человеческой армии и Атуре, это выбило бы почву из-под моих ног. Я не могла и не хотела позволять этому случиться.