– Пока эти злобные коротышки нас не обнаружили, – прошептал на ухо Гагагаву Медвежонок, – надо делать отсюда ноги.

– Лучше сделаем отсюда крылья. Ты ещё не забыл, что я гусепёс и летаю не хуже нашей подружки Моли. Только крепче за меня держись.

Гагагав, а следом за ним Медвежонок благополучно выбрались наружу через дыру в белёсой тряпке и взлетели. Но метко выпущенная одним из воинов стрела пробила крыло Гагагава, и он вместе со своим «пассажиром» упал сначала на упругий пальмовый лист, а затем в густую траву.

За время своего пребывания в Голливуде Моль изменилась до неузнаваемости. Повстречай сейчас Медвежонок и Гагагав свою закадычную подружку, они бы её, честное слово, не узнали, а если бы и узнали, то не сразу.

Кинорежиссеру Стиву Амчизбургеру говорящая бабочка, даже несмотря на свой весьма серенький внешний вид, пришлась по душе, и он с присущим ему энтузиазмом принялся создавать из неё настоящую голливудскую звезду. Внешностью и имиджем Моли занялись лучшие пластические хирурги и парикмахеры, визажисты и массажисты, парфюмеры и кутюрье. Ей сделали талию, как у осы, а всё, что было выше и ниже талии, для придания пышности накачали силиконом. Моли завили торчащие на макушке усики, изменили форму и покрасили в более яркий привлекательный цвет крылышки. Наложили тени на глазки, румяна на щёчки и пудру с тональным кремом на всё остальное…

Поначалу Моль сопротивлялась резким изменениям своей внешности. Но её протесты и возражения, типа «я стала похожа теперь на ночную бабочку» или «таких молей в живой природе не бывает» в расчёт не принимались.

– Деточка, – с мягкой отеческой улыбкой смотрел на неё мистер Амчизбургер, – забудь все, что происходит в жизни. Ты попала на «фабрику грёз», а в грёзах, особенно кошмарных, может быть всё, что угодно: оранжевые крокодилы, поющие гвозди, пожирающие лис куры и даже такие моли, как ты.

После придания внешности Моли более-менее голливудских стандартов, она была определена в школу танцев и шарма, где её и других воспитанниц учили ходить на манер топ-модели, обворожительно улыбаться, красиво танцевать и соблазнительно стрелять глазками.

Фотографии Моли стали мелькать на страницах новомодных журналов и газет, а вскоре она снялась в рекламном клипе, который пропагандировал лучшее в мире средство по борьбе с Молью.

А ещё… В общем, рано или поздно это происходит со всеми бабочками – Моль влюбилась, влюбилась в дневную бабочку по имени Адмирал. В школе танцев и шарма он был её тренером по изящному порханию и культурному поеданию. В Адмирала нельзя было не влюбиться. Он выгодно отличался от других мужественной внешностью, весёлым нравом и удивительной галантностью. А как он танцевал, как волшебно кружил и кружил свою партнёршу, восхищаясь её грацией! Именно таким в мечтах и грёзах всегда представляла своего спутника жизни Моль.

В свою очередь, бравый Адмирал, судя по всему, тоже положил глаз на Моль. Он чаще, чем с другими, танцевал именно с ней, говорил комплименты, дарил вкусные шерстяные лоскутки. А однажды не удержался и пригласил в уютный ресторанчик под названием «Хоть шерсти клок».

Усадив свою спутницу за столик, Адмирал положил перед ней меню и спросил:

– Что вы будите есть, мисс Очарованье?

Так Моль ещё никто никогда не называл, и бабочка зажмурилась от охвативших её вдруг трепетных чувств. Затем её слегка подкрашенные глазки распахнулись:

– Я съем, пожалуй, салатик из корешков архивных книг, а на второе – шерсть ламы под пурпурным соусом.

– А что заказать из напитков?

– Цветочный нектар.

– О, у вас утончённый вкус! – не скрывая своего восторга, воскликнул спутник. – Неповторимый аромат и вкусовая гамма этого напитка словно уносят в далёкие экзотические страны… Конечно, «Нафталиновка» покрепче…

– От «Нафталиновки» у меня на утро болит голова.

– Я тоже не нахожу в ней ничего привлекательного, разве что использовать для компрессов.

А после одновременно романтического и сытного ужина Моль и Адмирал долго кружили в вальсе.

– Вы упоительны, вы восхитительны, а в танце просто головокруж-ж-жительны, – шептал тренер, отрывая свою лучшую ученицу от пола и вознося под потолок просторного ресторанного зала.

И вот, наконец, начались съёмки фильма «Моль умерщвляет ночью», где нашей героине нужно было сыграть сразу две роли – молоденькую наивную моль и злобную моль-монстра. С первой ролью Моль справилась довольно легко – ведь изображать перед камерой, по сути, саму себя особого труда не составляло. А вот со второй ролью пришлось серьезно попотеть…

Но не будем забегать вперёд и расскажем всё по порядку. Действие нового фильма знаменитого Амчизбургера разворачивалось в небольшом унылом городке, где с некоторых пор в старом заброшенном замке поселилась Моль – настоящий летающий монстр. Величиной эта кровожадная бабочка была с рождественскую индюшку, так что страха нагнала на всех – от дрожи в коленках до жутких ночных кошмаров. В общем, спокойная размеренная жизнь горожан с появлением гигантской бабочки превратилась в сущий ад.

Но местный шериф смело вступает в схватку с порхающим монстром и тут же лишается… любимых шерстяных носков, которые в день окончания полицейской академии подарила ему бабушка. Следующей ночью, обнаглевшее чудовище похищает и уносит в своё логово детскую шубку из меха опоссума, внутри которой прикорнула младшая дочурка шерифа.

Шериф ведёт расследование и вскоре выходит на таинственного создателя порхающего по ночам монстра…

Моль читала и перечитывала сценарий будущего триллера, но в образ хладнокровной разбойницы и подлой убийцы войти ну никак не могла. После каждого неудачного дубля расстроенный режиссер обсыпал её очень обидными эпитетами, а последний раз вообще обозвал «бездарной дурой».

Эта фраза привела выпускницу школы танцев и шарма в неописуемую ярость.

– В таком случае, – процедила она сквозь зубы, – я отныне буду талантливой дурой!

В мгновение ока она перегрызла режиссерские подтяжки, а штаны, которые те удерживали, сползли на пол. Затем она откусила один ус у кинооператора, а напоследок мертвой хваткой вцепилась в парик Лиз Плиз, игравшую жену шерифа.

– Вот теперь верю! – обрадованно вскричал режиссер. – Мотор! Снимаем!

Мистер Стив ещё что-то хотел сказать, но не успел, так как запутался в своих собственных, съехавших вниз, штанах, и, чертыхаясь, грохнулся на пол.