– Нет-нет, все под контролем. Да, больше не звоните. – Арлинова раздраженно бросила пятый айфон на стол.

– Мне нужно… – начала было я, но договорить не удалось.

– Наша героиня. Садитесь, Роза, садитесь. Чаю будете?

– Нет, Микаэла Витальевна, спасибо. – Я неловко переступила с ноги на ногу. – Могу я получить доступ к архиву?

Арлинова, до того устало протиравшая глаза, вскинулась и подобралась. Я сжалась до плотности сверхновой и приготовилась отражать удары.

– К архиву?

Я молча кивнула.

– Для какой цели?

Арлинова посмотрела на меня, сквозь меня, внутрь меня – и я почти сдалась. Но тут же воспряла духом, плевать, я же вчера была в госбезопасности, черт возьми, нашла кого бояться.

«Всего-навсего женщину, у которой муж стал персонажем книги», – услужливо подсказал разум.

– Вам славы не хватает, госпожа Оливинская? Может быть, денег? Или все так же нечего делать?

Выпад был слабоват, и я с радостью перехватила инициативу:

– Отнюдь. Думаю, вы в курсе того, что случилось позавчера. Мы оказались не готовы. Нужна информация. Вся.

– Не готовы? – искусно нарисованные брови Арлиновой картинно поползли вверх, а я выругалась, надо же было умудриться подобрать не то слово.

– Не вполне готовы. Послушайте. Во время закрытия…

– Деконструкции, вы хотите сказать? – перебила меня Арлинова.

– За… – Я осеклась. – Деконструкции, разумеется. Так вот, во время деконструкции мы оказались не вполне…

– Во время деконструкции стимпанк-мира вы, госпожа Оливинская, вместе с господином Гамовым прекрасно справились с первостепенной задачей, чему, надеюсь, и будет посвящен ваш отчет. Без лишних подробностей, знаете. А то я вчера замучилась переписывать версию вашего напарника. – Светло-серые глаза смотрели на меня не зло, но как-то плохо. – Сплошные неточности и лишние детали.

– Естественно, – эхом отозвалась я, прекрасно понимая, куда она клонит.

– По какому поводу платье? – Арлинова откинулась на спинку кресла.

Я поморщилась.

– Это неважно. Микаэла Витальевна, для повышения эффективности работы нашего отдела я прошу у вас доступ в архив.

– Основания?

– Два прорыва за неделю. Если вам так угодно, я накатаю запрос. Могу даже Михайлову написать. – Я сделала холодное лицо. Это, по правде сказать, получалось у меня лучше всего в жизни.

– Нет такой необходимости. – Арлинова смерила меня долгим взглядом. – На благо Родины послужить хотите?

– Хочу увидеть общую картинку.

– Смотрите.

В меня полетела связка ключей. Если бы не тренированная реакция, я бы, наверное, осталась без глаза.

– Всего доброго, – сказала я и вышла.

Архив должен был находиться на чердаке, потому что первый и второй этажи пустовали. Только добредя до кабинета, где остался магнитный пропуск, я поняла, что со лба ручьями льет пот. В таком состоянии Арлинову мне видеть не приходилось.

Сосредоточенно печатавший Гамов тут же прервался. Я перегнулась через стол, достала пропуск из кармана сумки и… чуть не упала. Накатило волной. Скандал с Гамовым, пьяный вечер в баре, какой-то светловолосый красавчик, пытающийся увезти меня к себе, такси, глухой сон до двенадцати утра, а потом жажда. Жажда деятельности.

– Ключи? – удивленно спросил Гамов. – Сто лет их не видел.

Я утерла пот со лба, развернулась на каблуках – и была такова. Как и следовало ожидать, Гамов догнал меня на лестнице.

– Можно? – спросил он, в очередной раз поразив меня слабостью и бесхарактерностью. Неужели так помириться хотел?

Я промолчала в ответ, перебирая ключ за ключом.

– Золотой, – сказал Макс.

Я стиснула зубы. Подошел. Дверь открылась со скрипом, и на меня пахнуло затхлостью. Увяданием. Может, даже смертью – в полном и бесповоротном одиночестве.

– У Нины пока нет пропуска, – проинформировал меня Гамов, деловито просачиваясь внутрь. – Заходи давай.

Он распахнул дверь настежь. Внутри почему-то было темно.

Я сделала два шага и очутилась в царстве тлена. Столы, стулья, вековая пыль – и штук двадцать картонных коробок. То, что доктор прописал. Можно начинать таскать наверх. Не привлечет ли это излишнего внимания со стороны Нины? Не прикопается ли долбаный Степа? Я поводила ладонями по предплечьям, заставляя кровь двигаться. Только подумать, почти вампир.

– Хочешь разобраться?

Вместо ответа я подошла к одной коробке и попробовала ее поднять. Вполне по силам даже такой невысокой девушке, как я.

– Пустое, миры меняются. Никто не смог ничего объяснить.

Гамов беззаботно покачивался, перекатываясь с мыска на пятку, такой чуждый окружающей его обстановке, что выть хотелось.

Я подхватила ближайшую коробку, черт с ним, с платьем, потом отмою, и пошла на выход.

– Ну прости меня! – раздалось вслед.

– Бог подаст, – проворчала я себе под нос, не выдержав.

– «Остров сокровищ»? – недоуменно проговорил Гамов, в два мгновения догнав меня, и я моргнула. Никогда бы не подумала, что догадается. Ведь есть такая поговорка, я же могла использовать…

– Он говорит вам: «Бог подаст», – да, Роза?

Я могла бы поклясться, что Гамов кусает губы – но смотреть не могла. Слишком много всего. Идти с любимым писателем рядом. Общаться с ним. Сердиться на него.

Ведь прежде, всего несколько лет назад, книги Максима Гамова позволили мне протянуть бесконечную длинноту третьего курса и не свихнуться от всего сразу.

– Хитрый шанс, – подтвердила я кивком головы и поднесла пропуск к замку.

– Неужели паттерн вижу только я?

– Ты такими словами не разбрасывайся! – с задумчивой угрозой проговорил Гера.

Он валялся на полу в обнимку с какой-то папкой – в самом прямом смысле: прижимал документы к груди и, кажется, дремал.

Было далеко за семь вечера. Нина ушла час назад, перед этим стыдливо заглянув в кабинет и поинтересовавшись, не нужна ли нам помощь. На тот момент мы втроем переругивались по поводу прорывов; замахали на Нину руками, и та поспешила скрыться. Арлинова появилась некоторое время спустя. Мы мгновенно приняли вертикальное положение и попытались сделать вид, что по комнате не разбросана сотня архивных бумаг и чертова дюжина стаканчиков из-под кофе. Она обвела кабинет слегка неодобрительным взглядом, бросила барское: «Закроете», – и поплыла прочь.

Голова уже не работала. Новые файлы я читала по нескольку раз и без особого толка.