Он слышит музыку, несомненно, но он также чувствует ее, отражает ее, и с помощью этого отражения она может слышать и чувствовать музыку так, как никогда раньше. Мелодии Глена Миллера обладают цветом, формой, текстурой – как она не замечала этого?

Его свет угасает, и она не может представить воду в бассейне темной.

Она роняет иглу на пластинку, и саксофонное соло вырывается из энергичного громыхания оркестра. В этот раз она не отводит глаз от существа, и его свет не просто расцвечивает воду – он оживляет ее, наполняет бирюзовым сиянием, что отражается от стен лаборатории подобно жидкому огню.

Объекты на столе ускользают из внимания Элизы, словно ее тащит к бассейну, кажа ее голубая, и кровь внутри тоже голубая, она просто знает это. Откуда бы ни пришло существо, оно никогда не слышало подобной музыки, множества раздельных голосов, поющих свою мелодию, чтобы слиться в ликующем единстве.

Вода вокруг его фигуры начинает изменяться – желтая, розовая, зеленая, пурпурная. Он смотрит в воздух, ведь он привык к тому, что у любого звука есть источник, протягивает руку, чтобы аккуратно взять один из невидимых инструментов и рассмотреть его, обнюхать на предмет волшебства, попробовать на вкус его чудо и бросить в воздух снова, вернуть на свободу.

28

Тимми появляется у стола.

Он не таков, как сестра, он вовсе не следит за отцом, шлепается на стул, кашляет, не прикрыв рта, хватает столовые приборы. Смотрит на тебя словно настоящий мужчина. Между ударами боли Стрикланд ощущает прилив гордости.

Растить детей – материнская забота, но быть ролевой моделью – это сделает он сам.

Он улыбается Тимми, это крошечное движение мускулов, но оно напрягает его лицо, затем шею, затем предплечье, кисть и в конечном итоге напряжение доходит до пальцев, и улыбка замерзает на губах.

– Она болит, папа? – спрашивает Тимми.

На руках мальчика осталось мыло, он не умывается, пока Лэйни его не заставляет. Это значит, что Тимми делает такое, что его мать находит отвратительным, и это хорошо. Проверять ограничения – это важно.

Стрикланд давно отказался от попыток объяснить это Лэйни.

Она никогда не поймет, что микробы – примерно то же самое, что и ранения: исчезая, они оставляют после себя зарубцевавшуюся ткань.

– Немного, – таблетки начинают смягчать терзающую его боль.

Лэйни присоединяется к ним, но вместо того, чтобы есть, она зажигает сигарету. Стрикланд бросает на нее любопытный взгляд: ему всегда нравились ее волосы, высокая прическа, бросающий вызов гравитации ворох кудряшек и завитков, который наверняка трудно поддерживать в таком виде.

Но недавно, будучи усталым, вернувшись поздно из «Оккама», он обнаружил, что разметавшиеся по подушке локоны напоминают ему о джунглях – куль с паучьими яйцами, готовый лопнуть, выплеснуть из себя вихрь злобных голодных тваренышей.

В Амазонии у них было решение – бензин и спичка.

Но это ужасный образ… он любит свою жену, сейчас тяжелое время, эти видения понемногу исчезнут.

Стрикланд вновь берет вилку и нож, но продолжает смотреть на Лэйни, на то, как она распекает непослушного сына. Почему она показывает свой страх перед мальчиком? Или она хочет контролировать его полностью?

Он находит эту борьбу занимательной точно так же как процесс выживания Образца в условиях лаборатории. Иными словами, и то и другое совершенно напрасно. Когда мать пытается сражаться с сыном, сын в конечном итоге победит.

Мальчики всегда побеждают.

Лэйни выдувает струю дыма уголком рта и выбирает тактику, которую Стрикланд из практики допросов знает как «шаг в сторону»:

– Почему ты не говоришь отцу то, что сказал мне?

– Ага, – бурчит Тимми. – Знаешь что? Мы создали временную капсулу, вот так! Мисс Уотерс говорит, мы должны положить в нее записи, что мы думаем, для будущего.

– Временная капсула, – повторяет Стрикланд. – Это коробка, так? Ее закапывают. Потом откапывают.

– Тимми, – настаивает Лэйни. – Спроси у отца то, что ты спросил у меня.

– Мама говорила, что ты делаешь вещи для будущего на работе, так что я должен спросить тебя, о чем написать. Пи Джей говорит, что у нас скоро будут ракетные ранцы. Только я ему сказал, что у нас будут корабли-осьминоги. Но я не хочу, чтобы Пи Джей был прав, а я ошибся. Что ты думаешь, пап? У нас будут ракетные ранцы или осьминоги?

Стрикланд чувствует, как на нем сходятся три пары глаз.

Любой военный, заслуживший свои нашивки, знает подобное ощущение, поэтому он приостанавливает операцию «Омлет», медленно выдыхает через нос и переводит взгляд с одного лица на другое. На мордашке Тимми читает ожидание, личико Тэмми кажется вялым, Лэйни беспокойно жует нижнюю губу.

Он собирается уже сложить руки, думает о боли, которая неизбежно возникнет, и кладет ладони на стол.

– Будут реактивные ранцы, да, это несомненно. Это только вопрос техники. Максимизация поступательного движения, способ отвода избыточного тела – десять, максимум пятнадцать лет. К тому времени, когда ты дорастешь до моего нынешнего возраста, сможешь купить себе такой. И куда лучше, чем выдумал Пи Джей, я полагаю. Теперь корабли-осьминоги… я не очень уверен, что это такое. Если это подводные аппараты, которыми мы исследуем океанское дно – тогда да, они обязательно появятся. Мы делаем большие шаги в движении под водой под высоким давлением… Прямо сейчас на работе мы проводим эксперименты с амфибийным дыханием…

– Правда, папа? Ух, что я скажу Пи Джей!

Это наверняка обезболивающее: теплые усики обвивают его мускулы, сокрушают боль, как змея – неосторожную мышь. Приятно видеть благоговение на мальчишеском лице. Видеть слепое обожание на личике Тэмми.

Даже Лэйни вдруг начинает ему снова нравиться: фигура у нее еще хороша, особенно когда обтянута фартуком, так хорошо отглаженным тем дорогущим утюгом от «Вестингауз». Он представляет завязки, обтягивающие упругие, подтянутые шары ее задницы, она, судя по всему, расшифровывает его взгляд, и он боится, что ее губы изогнутся в отвращении.

Но этого не происходит, Лэйни наполовину прикрывает глаза, и это значит, что она хочет выглядеть сексуально. Он делает глубокий, удовлетворенный вдох, и рука на этот раз не отзывается взрывом боли.

– Держу пари, сын. Ты живешь не в какой-то коммунистической крысиной дыре. Это Америка, и мы должны сохранять величие нашей страны, и этим твой папа занимается на работе. И ты когда-нибудь будешь это делать. Верь в будущее, сын, и оно придет. Просто смотри и жди.

29

Лэйни отказывается фиксировать, сколько раз она возвращалась в порт Феллс-пойнт. Она приезжает, когда жизнь становится слишком тяжелой, и думает, не броситься ли ей в воду, но уровень ее слишком низкий из-за того, что давно не было дождя, и она наверняка просто сломает шею.