– Разумеется!

Мэри застыдилась того, что поспешила осудить сестру. Триш отличалась великодушием, но не всегда умела находить ему применение. Она терпеливо пережидала самую длинную помолвку в мировой истории – восемь уже прошедших лет и бог весть сколько предстоящих – и не имела детей. О том, чтобы Триш переселилась к Гэри до свадьбы, не могло быть и речи – по крайней мере пока Дорис жива.

– Не знаю, стоит ли привозить на суд маму. Правда, она твердит, что ей уже гораздо лучше, но… – Мэри не договорила.

Триш пожала плечами.

– Ты же знаешь маму. Даже попав под машину и сломав обе ноги, она будет беспокоиться о том, что подать к ужину.

Две сестры, ничуть не похожие друг на друга – Триш в клетчатом джемпере и брюках и Мэри в восьмидесятидолларовых джинсах и старых кроссовках, – невесело рассмеялись.

– Кстати, об ужине… что у нас в меню завтра вечером? – Мэри взяла с полки книгу и рассеянно перелистала страницы.

– Не припомню, чтобы я приглашала тебя.

– А я уже приняла приглашение. Не тебе приходится каждый день садиться за один стол с мамой. – Подняв голову, Мэри увидела в глазах сестры озорные искры.

– Подумаешь! Ну, брошу пару бифштексов на гриль.

– С каких это пор ты начала есть мясо? – Сколько Мэри помнила себя, Триш придерживалась строгого вегетарианства. Ее девизом были слова: «Соевый творог съешь сам, говядину отдай врагу».

Триш изумленно воззрилась на нее, словно спрашивая: «Где ты была все эти годы?» – но только добродушно пожала плечами и объяснила:

– Ты же знаешь, Гэри не может жить без жареного мяса с картофелем. А мне надоело есть только печеный картофель.

– Кстати, как дела у Гэри? – Мэри придала лицу выражение вежливого интереса. Жениха сестры она недолюбливала с самого начала. Особенно с тех пор, как на свадьбе Ноэль он пытался лапать ее под столом.

Триш отвернулась, перебирая стопку книг.

– Ну что тебе сказать? Мы оба так заняты. Мы видимся реже, чем нам хотелось бы.

Мэри с трудом удержалась от едкого замечания. Чем таким особенным может быть занят учитель физкультуры начальной школы?

– Зато, должно быть, дела идут успешно, – вежливо заметила она.

Триш кивнула:

– Вполне. По крайней мере я сама себе хозяйка. Но сказать по правде, меня беспокоит новый книжный магазин, который должен открыться в торговом центре. – Триш порывисто опустила голову, но Мэри успела заметить, что ее сестра покусывает губу, как она делала в детстве, когда волновалась.

– Какой еще магазин?

– Книжный магазин Биглоу. Разве я тебе не говорила?

Мэри насторожилась.

– Какова его площадь?

Работая с писателями, она слышала, что компании «Книги Биглоу» принадлежит тысяча пятьсот книжных магазинов по всей стране. Если ее догадка верна, то «Загнутой странице» вскоре предстоит конкурировать с настоящим гигантом, предлагающим книги по ценам, сниженным по сравнению с ценами Триш по меньшей мере на двадцать процентов.

Триш вспыхнула.

– Не знаю… Когда я услышала о нем, то так разволновалась, что забыла спросить. А сам Роберт об этом не упомянул.

Мэри начало подташнивать. Ей следовало сразу догадаться, кто стоит за всем этим. Неужели этого человека ничто не остановит?

– Ну, беспокоиться еще слишком рано. До открытия торгового центра осталось несколько месяцев. – Но даже ей самой попытка утешить Триш показалась жалкой. Торопясь сменить тему, Мэри указала на стенд возле кассы. – Лучше расскажи мне, что стряслось с птичками.

Триш мгновенно оживилась – Мэри хорошо знала, что сулит ей подобное оживление. Предстояла в высшей степени политкорректная речь.

– Возможно, ты уже слышала: сама знаешь кто добился принятия решения о строительстве водохранилища на реке Сэнди-Крик. Это плохо уже само по себе, к тому же водохранилище расположится в местах гнездовья желтохохлых славок. Если городской совет ничего не предпримет, погибнет вся популяция птиц! – На щеках Триш проступили яркие пятна негодования, на миг она словно стала выше ростом. И вдруг ее плечи поникли. – Беда в том, что желтохохлая славка не значится в официальном списке исчезающих видов.

Еще учась в колледже, Триш активно участвовала в студенческих маршах протеста против чилийской хунты и вмешательства США в дела Никарагуа. В последнее время предметом ее внимания не раз становились различные кампании. Совсем недавно она добивалась строительства центра переработки отходов и реконструкции старого здания вокзала, которое собирались снести.

А теперь, когда опасность угрожала ее бизнесу, Триш предпочла сосредоточить усилия на спасении существа, которое наверняка переживет ее саму, – не важно, будет ли отстаивать его права некая Патрисия Энн Куинн из Бернс-Лейк, штат Нью-Йорк.

Но несмотря на все различия между ними, Мэри нежно любила сестру. Не колеблясь ни секунды, она подошла к стенду и поставила свою подпись под петицией.

– Да здравствует желтохохлая славка! – Присмотревшись к снимку маленькой грязновато-оливковой пичужки, она с сомнением добавила: – Невзрачная птичка, правда?

– Тем важнее спасти ее! – твердо заявила Триш. – Ты представь себе, каким скучным стал бы мир, если бы его населяли только красивые и экзотические птицы!

– Наверное, найдется и другая точка зрения. – Мэри задумалась, не считает ли ее сестра и себя обычной, ничем не примечательной женщиной – из тех, от которых слишком часто отворачивается мир.

В этот момент коренастый мужчина в джинсовой куртке и бейсболке направился к кассе, неся перед собой экземпляр «Живой Библии». Триш с сожалением взглянула на Мэри.

– Мне пора. Может, поговорим позднее?

– Я позвоню тебе вечером, – пообещала Мэри. – Ты будешь дома?

Триш закатила глаза, будто желая спросить: «А где же еще?» – и поспешила к клиенту. Стало быть, жених никуда не приглашал ее и не любил проводить тихие домашние вечера в ее обществе. Мэри поняла, что Гэри Шмидт не спешит связать себя брачными узами.

На тротуаре ей вдруг преградил путь рослый здоровяк. Вздрогнув, Мэри вгляделась в мясистое лицо оттенка сырой говядины – оно показалось ей смутно знакомым. Мужчина был средних лет, с белесыми волосами и такими светлыми бровями, что они смотрелись на фоне кожи как полоски засохшего клея. Только когда взгляд Мэри упал на блестящий значок на отвороте мундира, она вдруг вспомнила, кто перед ней.

– Уэйд! Уэйд Джуитт! – воскликнула она. – Господи, сколько лет, сколько зим! Я насилу узнала тебя. – Она не виделась с Уэйдом со школьных времен, но не удивилась, услышав, что он стал помощником шерифа.

– Привет, Мэри, – небрежно отозвался Уэйд, словно каждый день встречался с покинувшими город одноклассницами. – Давненько не виделись, верно? Помнится, на последнюю встречу выпускников ты не приезжала.