— Ты сердишься? — невинным голосом спросил ужеодетый Леха. — Ты жалеешь о том, что произошло?

— Нисколько не жалею. Я сама этого хотела.

— Ну, пока, — он поцеловал меня в лоб.

— Передавай привет мамочке.

— Обязательно.

Я проводила его до двери, на ходу придумывая слова утешения.Мне они понадобятся, когда я останусь одна. Леха взялся за ручку двери, но таки не открыл ее.

— Вот что я хотел сказать тебе, Катя… Еще вчера.

— Вчера и нужно было говорить, — резонно заметилая. — А сегодня — это сегодня.

— Да. Сегодня — это сегодня. Я хочу, чтобы ты пожила уменя.

Ни спокойные глаза Титова, ни его спокойный затылок, ни егоаккуратно затянутый галстук не предполагали такого оборота. До меня даже несразу дошел смысл его фразы.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты пожила у меня, — терпеливоповторил он.

— Ты… Ты всем это предлагаешь?

— Нет. Ты первая.

— Почему?

— Не хочу с тобой расставаться.

— Да. Я забавная. Я помню.

— Ты согласна?

— Я не знаю. Это очень неожиданное предложение.

— Для меня тоже. Честное слово, — Леха притянулменя к себе. — Я заеду за тобой вечером. В семь тебя устроит?

— Ты форсируешь события.

— А чего тянуть, когда и так все ясно? — онкасался меня всем телом, он торопился жить: при его сволочной профессии и двухпокушениях ничего другого не оставалось.

— Завтра будет аукцион. Давай перенесем на послеаукциона.

— Ну, хорошо, — Титов нехотя согласился. —Тем более что я туда собираюсь. Я куплю эту картину, вот увидишь!

Он торопливо поцеловал меня и открыл дверь: на площадке ужемаячила узкая фигура телохранителя Жаика.

— Увидимся сегодня? — напоследок спросил Леха.

— Завтра. Завтра, после аукциона.

Закрыв двери, я отключила телефон и отправилась в ванную.Завтра я буду богатой сама и в придачу получу богатого любовника. Красивоголюбовника, породистого любовника. Парня, с которым хорошо в постели, чтонемаловажно. Он не даст захиреть галерее, а при его помощи и при его тщеславиия смогу горы свернуть. Он введет меня в круг людей, о котором и мечтать немогла обыкновенная выпускница давно и благополучно забытого искусствоведческогофакультета. Лавруха упадет на задницу, когда узнает об этом… “Тебе дьявольскиповезло, старуха”, — хрюкнет он.

Дьявольски повезло. Именно — дьявольски.

Интересно, это как-то связано с картиной или нет? Наверное,связано — мой живописный двойник и Дева

Мария по совместительству не оставляют меня ни на секунду;все шары кладутся в лузу, все карты — на стол. Это моя игра. И меня ждетблестящее будущее, если я не буду дурой.

А дурой я не была никогда.

* * *

Аукцион проходил в недавно отстроенном здании гостиницы нанабережной Карповки — “Хилтон” русского разлива, последнее прибежищеWIP-персон. В конференц-зале гостиницы было не продохнуть. Набившаяся в залпублика истекала потом и ожиданием. Главный лот сегодняшнего дня, сенсацияпоследних трех с половиной недель, доска кисти Лукаса ван Остреа, был ещевпереди. Лавруха, притихший и облаченный в строгий костюм, терся рядом со мной,то и дело без причины хватая меня за руки.

— Как ты? — сочувственно спросила я.

— Как грешник в аду. Сижу на тефлоновой сковородке, аменя сам Сатана поджаривает.

— Полагаешь?

— Гореть мы будем, это точно.

— Что-то ты совсем раскис, Лавруха.

— Зато ты, я смотрю, в отличном расположении духа.

— Еще несколько часов, и мы богаты, Снегирь….

Я отошла от Лаврухи и заглянула в зал. И тотчас же моенастроение упало до нуля. Зал был забит до отказа: строгие костюмы,сосредоточенные лица охотников на лосей и водоплавающих, аккуратное шуршаниекаталогов и стыдливое покашливание. В общей массе легко прочитывались банкиры,крупные коллекционеры, несколько известных ювелиров и шоуменов. Но Лехой в залене пахло. Интересно, что заставило его передумать в самый последний момент?

— Ты кого-то ищешь? — подошедший Лавруха сновавцепился мне в локоть.

— С чего ты взял?

— Я же тебя насквозь вижу. Ищешь и не находишь.

— Отстань от меня!..

От дальнейших объяснений меня избавил Херри-бой, как будтовыросший из-под земли.

— Здравствуйте, Катрин! — грустно поздоровался он.Даже его обычно бодрый и правильный английский сник и потускнел.

— Привет, — рявкнула я в надежде отыграться заутраченные иллюзии. — Ну что, собрали необходимую сумму?

— О, если бы вы могли подождать, Катрин… Возможно, мнебы удалось…

— I am very sorry! — с плохо скрываемымудовольствием сказала я.

— Так-то, дружище! — Лавруха снисходительнопохлопал Херри-боя по плечу. — Знай наших! Чужого нам не нужно, но исвоего не отдадим.

От Лаврухи за версту несло спиртным: в холле конференц-залабыл организован шведский стол, и вышколенные официанты обносили шампанским всехжелающих. Там же, в холле, я столкнулась со своей, уже почти забытой шведкой изпосольства. Зато она сразу же узнала меня.

— Ви сегодня Герой дня, Катья, — Ингрид (илиХильда, или Бригитта, или Анна-Фрида) приветственно подняла бокал. — Вискрываль в своей гэллери такую ценную картину!..

Интересно, что она здесь делает?

— Вы хотите ее купить? — спросила я у шведки.

— О, нет! Это очень большие деньги… — в глубине холлаона увидела кого-то из знакомых и помахала им рукой. — Извините меня,Катья… Желаю вам удачи…

Лавруха, все это время стоявший неподалеку, заметнооживился.

— Что за дивная самка? — спросил он развязнымголосом. — И почему ты меня ей не представила?

— Ты для нее умер.

— Она сама тебе об этом сказала?

— Лавруха, это та самая шведка, которой я продала твоикартины…

— А-а… Может быть, мне воскреснуть, как Иисусу Христу,ты как думаешь, Кэт?

— Для Иисуса Христа ты не вышел ни рылом, нипропорциями. Так что придется тебе довольствоваться отечественнымиэкземплярами.

— Убийца!..

Ничего не значащий треп Лаврухи немного отвлек меня отмыслей о Титове. Интересно, почему он не приехал? Может быть, мне стоило с ходусогласиться на его предложение? И ухватить бензинового короля за мошонку, покаон не передумал и был податлив, как сомнительного качества глина, из которойАдик Ованесов лепил своих керамических козлов?..