Но на Дирка эта часть повествования должного впечатления не произвела. «Это вполне могло быть случайностью», – заметил он. Однако когда Михиль добрался до событий на коппельской переправе, ареста паромщика ван Дейка и гибели баронессы, а главное, до разговора со Схафтером накануне этих печальных событий, Дирк согласился, что здесь много подозрительного.

– Но где взять доказательства? – воскликнул Михиль.

– Это сложно, – задумался Дирк. – Очень сложно. В любом случае, Михиль, прошу тебя сходить к командиру (он произнес именно «к командиру», а не «к Постме», чтобы Эрика не услышала этой фамилии – зачем ей знать лишнее?) и предупредить его: пусть будет поосторожней со Схафтером. Скажи, что пришел по поручению Белого Леггорна[31], а про Схафтера тебе один знакомый шепнул.

– Да, например, дядя Бен, – оживился Михиль. – Он ведь тоже связан с подпольщиками. А Белый Леггорн – это твоя кличка в отряде Сопротивления?

Дирк кивнул.

Потом они еще какое-то время беседовали о том о сем. Разумеется, речь зашла и о том, как немцы расстреляли отца Михиля с Эрикой.

– А почему они взяли заложников? – удивился Дирк.

– Да потому, что нашли мертвого фрица неподалеку отсюда, – ответил Михиль. – С пробитой головой. Само собой, попытались выяснить, кто его так. Для этого взяли десятерых заложников и заявили, что если человек, убивший фрица, в течение двадцати четырех часов не явится с повинной, то всех заложников повесят на каштанах, растущих вдоль дороги у Бринка. Разумеется, с повинной никто не явился – смелости не хватило. Так что пятерых заложников расстреляли, в том числе и отца. Хорошо хоть не повесили, было бы еще ужаснее. Ох, что это с вами?

Дирк с Джеком, оба бледные как полотно, смотрели на Михиля с Эрикой со странным выражением.

– Вы уже знаете эту историю? – недоуменно спросила Эрика.

Ни Дирк, ни Джек не ответили. Эрика переводила взгляд с одного на другого. Дирк вдруг повалился на лежанку, уткнулся головой в руки и заплакал как ребенок. Всё его тело сотрясалось от рыданий. Джек сел на табуретку в углу землянки и закрыл лицо руками.

– Вы так за нас переживаете? – растерялся Михиль.

У Эрики возникло страшное предположение. Она подошла к Джеку и потрясла его за плечо.

– Неужели это вы?…

Она взяла Джека за запястья и оторвала его руки от лица. В глазах у парня читалось отчаяние.

– Это вы убили фрица?

– Yes, – прошептал Джек.

Эрика отпустила его запястья. Словно в трансе, вышла из землянки. Но Михиль даже после услышанного не утратил бдительности – бросился следом за сестрой и потянул ее вниз.

– Пригнись! У тебя голова торчит выше елок.

Эрика легла на землю и поползла дальше на животе. Михиль – за ней. Добравшись до места, где были спрятаны велосипеды, брат с сестрой понеслись в сторону деревни, всё – в полном молчании.

– Только не домой, – твердо сказал Михиль, едва они въехали в деревню. – Нам надо поговорить.

Молодые люди промчались мимо своего дома и, не сговариваясь, почти автоматически покатили к вигваму. Так Михиль с Эрикой называли старый полуразвалившийся сарай на дороге Вельдвех, где у них в детстве, когда они играли вместе, было тайное убежище. Каких только игр они там не придумывали, в какие только отважные приключения не пускались! Иногда случалось, что они подолгу сюда не заглядывали, потому что у Эрики были свои подружки, а Михиля все эти девчоночьи забавы не интересовали. Но рано или поздно всегда наступало время, когда брату с сестрой снова хотелось играть вместе. И тогда она гнали на велосипедах в вигвам.

Когда же они наведывались сюда в последний раз? Не год и не два назад! Прислонив велосипеды к столбу с колючей проволокой, окружавшей соседнее пастбище, Эрика с Михилем вошли в сарай. Здесь всё было как прежде, разве что сарай еще больше развалился.

– Я им этого никогда не прощу! – воскликнула Эрика.

– Да, это подлый поступок, – согласился Михиль. – Они должны были знать, уж Дирк так точно: если тело найдут, то случится ровно то, что случилось… Но Дирка нельзя назвать трусом. Подумай, какие он выдержал пытки, но всё равно не назвал имени своего третьего товарища.

– Это еще не значит, что если бы он не сидел в лагере, то явился бы к фрицам, когда труп нашли. Ему следовало сразу пойти и заявить, что он убил немца. Собственно, это должен был сделать Джек. Он военный. Его бы не стали расстреливать за убийство немецкого солдата. На военных это правило не распространяется.

– Да, – согласился Михиль, – но, боюсь, немцы не стали бы думать о таких тонкостях.

– Я тебя не понимаю, – возмутилась Эрика. – Два месяца назад ты утверждал, что, попадись тебе на глаза тип, убивший в лесу фрица, ты сделаешь из него отбивную. А теперь защищаешь их обоих.

– Чего ты, собственно, хочешь? Выдать Дирка с Джеком немцам?

– Ты с ума сошел!

– Они полностью от нас зависят. Если мы перестанем о них заботиться, то их можно с тем же успехом попросту выдать фрицам.

Эрика погрузилась в размышления.

– Я переживаю не меньше тебя, – продолжал Михиль. – И отца я любил не меньше, чем ты. Но вчера я услышал от Дирка, сколько мучений ему пришлось пережить. И еще полчаса назад был уверен, что он самый смелый человек на свете. Он совершил ошибку, но это не значит, что он слабак или трус. Я сам-то сколько раз ошибался! Тогда можно сказать, что и я тоже виноват в аресте Бертуса Тугоухого и в гибели баронессы.

– Но ты же не нарочно.

– А ты видела, как был потрясен Дирк? Он плакал по-настоящему.

– Плакал он оттого, что у него организм ослаблен, – упрямо возразила Эрика. – Парень совсем плох. Никакой сопротивляемости.

– Ослаблен или не ослаблен, но ясно же, что Дирк в ужасе от случившегося.

– Признак того, что он действительно виноват.

Повисло молчание.

– Им там сейчас наверняка очень плохо и страшно, ведь они не знают, вернемся ли мы к ним, – смягчилась Эрика.

– А вот это меня ни капли не беспокоит, – буркнул Михиль, к которому, казалось, перешла суровость Эрики. – Когда папу взяли в заложники, нам тоже было плохо и страшно.

– И это было ужасно, – прошептала Эрика, – просто ужасно. Никому такого не пожелаю.

Михиль посмотрел на сестру. В ней снова проснулась ее доброта.

– По крайней мере, нам следовало дать им возможность объяснить, как всё произошло, – задумчиво произнес он.

– Ты думаешь?

– Да, мне так кажется.

– М-да, – протянула Эрика.

– Ну что, вернемся к ним?

– Прямо сейчас?