Анна Николаевна Громова, при всем своем опыте и моем к нейуважении, никак не могла объяснить ту странность, которую она чувствовала вубийстве Луизы. Она не знала всего, ведь я же ей ничего не рассказала. А ятеперь вспомнила, какой озабоченной и рассеянной выглядела Луиза в тот,последний вечер, как она встряхивала головой, как будто пыталась вспомнитьчто-то важное…

И она даже спросила меня о чем-то, как же это, ах да…«Лариса, а вы никогда не…». Никогда не… — что? Не видела, не встречала, незадумывалась, не пыталась… Я тогда дала волю своему раздражению и вот теперьпожинаю плоды. Если бы тогда я продержалась еще немножко, то возможно узнала быкое-что важное, и сейчас мне бы это очень пригодилось. Но наверняка я ничего незнаю, так что мне остаются только предположения.

И я могу предположить, что Луиза в тот последний вечервидела что-то, что ее расстроило или удивило. Поэтому она забеспокоилась исразу же, по выходе из моего дома, побежала звонить по телефону-автомату. Отменя она позвонить не могла, потому что то, что она собиралась сказатьчеловеку, которому звонила, было связано с их преступным замыслом. Иначе бы онапопросилась позвонить от меня. Это доказывает, что убили ее не сообщники, потомучто она только еще пыталась сообщить своему нанимателю о том, что ееобеспокоило. Так быстро они отреагировать не могли. Значит, либо ее убиликонкуренты, либо те, кто работают по делу Эрика. То есть, как я и думалараньше, когда считала, что Луизу убили по ошибке, потому что приняли ее заменя. Но опять-таки я сама себе убедительно доказала, что не могли они принятьстаруху Луизу за меня, хоть и в оранжевой приметной курточке. И меня каксвидетеля убивать им было совершенно незачем. Стало быть, они убили Луизу подругой причине, а какой — я обязательно докопаюсь. Но потом, потому что вванной уже шумит вода и на кухне хрюкает кофеварка. Вот незадача, ведь хотелаже встать пораньше и приготовить завтрак. Человеку же на работу!

А вместо этого провалялась целый час в постели, усиленноработая головой.

Я быстренько оделась и собралась было вывести Горация наобычную прогулку, чтобы не болтаться под ногами у спешащего на работу человека,как вдруг открылась дверь ванной и оттуда выплыл Эрик, свежевыбритый и аккуратнопричесанный.

— Вы куда это направились? — удивился он.

— Как — куда? — нелюбезно буркнула я. —Гулять, разумеется. Пользоваться туалетом Гораций еще не научился.

Мне было неудобно, что Эрик видит меня такой замарашкой — свсклокоченными волосами, ненакрашенной. Но вчера я забыла косметику в своейквартире. И еще много нужных вещей оставила там. О чем я только думала?

— Нельзя показывать, что ты дома! — спорилЭрик. — Мы же вчера обо всем договорились, — добавил он укоризненно;

Интересно, о чем это мы договорились?

Что-то я не помню, чтобы мы о чем-нибудь договаривались.

— Гораций не договаривался, чтобы сутками сидетьвзаперти, — упрямо настаивала я.

— Я сам выведу Горация!

Я выразительно взглянула на часы.

— Ты же опоздаешь на работу!

— Ну и пусть! — Эрик и глазом не моргнул, а я отизумления разинула рот и выпустила Горация из рук.

Ради меня Эрик готов опоздать на работу!

Это при его-то немецкой пунктуальности…

А он уже пристегивал поводок. И что меня больше всего возмутило,так это то, что бесхвостый предатель (я имею в виду Горация) беспрекословно далЭрику надеть на себя намордник и послушно потрусил к выходу.

Дверь за ними закрылась. Мне бы наконец привести себя впорядок, но сердце было не на месте, томило какое-то нехорошее предчувствие.Осторожно, прикрываясь за занавеской, я выглянула в окно и увидела прямо рядомс домом, за кустами тот самый синий «форд», черт бы его взял! Сейчас Эрик сГорацием выйдут из подъезда… А ведь они его не сразу увидят, кусты закрывают машину.

Я кинулась на улицу, благодаря Бога, что на мне не халат, абрюки и маечка. Зачем я бегу, я осознать не успела, но все же у меня хватилоума выскочить сразу на лестницу, а не ждать лифта.. На лестничных ступенях янемного отрезвела и поняла, что выбежала босиком. Тихонько, на цыпочках, потомучто плитка на полу противно холодила ноги, я приоткрыла дверь парадной изаглянула в просвет между кустами, где должен был находиться синий «форд».

И я его увидела. Окно машины — такое темное бандитскоестекло, оно, я знаю, называется тонированное, было опущено, и из салонавыглядывал один черный глаз. Это был глаз того самого типа, который так похожна итальянского актера Волонте. Почему я увидела только один глаз? Потому чтодругой был прищурен. И рядом с черным блестящим глазом Дж. М, я заметила черныйблестящий ствол. Честно говоря, я никогда раньше не видела снайперскойвинтовки, но сейчас внутренний голос крикнул мне в ухо, что это она и есть. Дж.М, тщательно целился из своей винтовки, и явно не в меня.

Меня он не видел, потому что я тихонько открыла дверьпарадной, без стука и скрипа.

Холодея от страха, я проследила за направлением блестящегочерного ствола и увидела Эрика, который ничего не подозревая, вышагивал подорожке рядом с подхалимски заглядывающим ему в лицо Горацием. Что надо кричатьв таком случае, я представления не имела, да и не смогла бы издать сейчас низвука — нервный спазм сжал горло.

Ни к селу ни к городу я представила, что чувствовалабиблейская жена Лота, когда превращалась в соляной столп: я окаменела, не моглашевельнуть ни рукой, ни ногой, ни крикнуть, ни даже вдохнуть глубоко… Сейчасэтот чертов Волонте убьет Эрика из-за того, что я не могу крикнуть. Я сделалатитаническое усилие, очнулась, рванула дверь и.., раздался выстрел.

Раздался выстрел, он был негромкий, но я-то стояла почтирядом с «фордом». В ужасе я закрыла глаза. Вокруг меня была тишина. Никто неотреагировал на выстрел, вокруг дома в восемь утра народу никого не было,потому что половина квартир в доме пустовала — дожидались ремонта, а из второйполовины обеспеченные хозяева на работу, конечно, ездили, но не в восемь утра.

Я постояла немного, потом открыла глаза и увидела, что Эрикидет как ни в чем не бывало по дорожке, а Гораций семенит рядом, тоже вполнедовольный жизнью. Неужели Дж. М, промахнулся? Я перевела взгляд на него. Впросвете между ветвей по-прежнему было видно окно «форда», но в стекло невыглядывал ни целящийся глаз бандита, ни ствол его винтовки. Вместо этого вокно вывалилась его безжизненно свешивавшаяся курчавая голова, а по синему«металлику»

«форда» ниже окна стекала темно-красная жидкость…

Вот теперь у меня прорезался голос.

И только-только я собралась заорать на весь район, как«форд» двинулся с места, газанул и был таков. В полном изумлении я разинуларот, не понимая, как это покойник смог управлять машиной, пока до меня недошло, что мертвый «Волонте» сидел не со стороны водителя, а значит, в машинебыл кто-то еще, он и поспешил убраться подальше.