– А Михненков? – спросила Дайнека.

– Что? – не понял Труфанов.

– Я даже расстроилась, когда вы сказали, что он улетел тем самолетом.

– Почему?

– Мне показалось, что он порядочный человек.

– Тогда я всерьез думал, что он как-то связан с исчезновением девушки. В аэропорту он вел себя агрессивно, я бы сказал, с вызовом. Просто взял – и ушел на посадку. И только потом я узнал, что он улетал в Сочи с чужой женой. Впоследствии был скандал, его подчиненная, инструктор горкома комсомола, написала донос… – Василий Дмитриевич посмотрел на Дайнеку. – Тебе сейчас трудно представить, но тогда такое бывало.

– И чем закончилось дело?

– Его сняли с работы, и он женился на той женщине.

– Ну, хоть здесь хеппи-энд!

– Тогда же я понял, что Свиридовой не нужно было бежать. Она спланировала отъезд заранее и даже купила билет. Но не попала на самолет, значит, с ней что-то случилось.

– Она была еще школьницей… – напомнила Дайнека.

– Мы не знаем, какие у нее были причины для отъезда. – Труфанов нахмурился и обеспокоенно заворочался на лавке. – Теперь ясно одно: она никуда не уехала, и, скорей всего, ее нет в живых.

– Но кто мог заставить Сопелкина дать ложные показания?

– Тот, кто хотел заставить поверить в то, что Свиридова с кем-то сбежала. И ему это вполне удалось: тридцать лет вопрос оставался в подвешенном состоянии.

– Но кто?

– Зная Сопелкина, можно рассматривать разные варианты. Но это неблагодарное дело.

– Ну хорошо, – согласилась Дайнека. – С Роевым вы встретились?

Чуть помедлив, Василий Дмитриевич ответил:

– Встретился. Но не так, как хотел…

– Что это значит?

– Назавтра меня отправили в гостиницу на вызов. Утром горничная обнаружила в тридцать восьмом номере труп постояльца…

– Роев?! – ужаснулась Дайнека. – Его убили?

– По результатам расследования, это было самоубийство. Он застрелился из пистолета.

– Откуда у него пистолет?

– Роев имел майорское звание и табельное оружие.

– Вы думаете, его убили?

– Нет, он застрелился сам. Я в этом уверен.

– Наверное, вы что-то заметили… – предположила Дайнека.

– Ничего подозрительного криминалисты не обнаружили, кроме…

– Чего? – быстро спросила Дайнека.

– На его столе нашли распечатанный конверт, а в нем клочок бумаги, на котором ученическим почерком было написано всего два слова…

Дайнека прошептала сухими губами:

– Какие?

– «Прощай навек».

– И все?

– И все.

– Но как это понять?

– Не знаю. Кстати, нужно запросить дело Роева и посмотреть все материалы. Подожди-ка… – Труфанов вынул из кармана телефон. – Со мной все в порядке, через десять минут буду дома! – взглянув на Дайнеку, объяснил: – Жена беспокоится. – Он взял фуражку и встал с лавки. – Тебя довезти?

– Я на автобусе, – сказала Дайнека.

– Ну, будь здорова.

Василий Дмитриевич махнул рукой и направился к своей машине.

– А пальто? – спросила Дайнека.

– Пока оставь у себя, – не оборачиваясь, ответил Труфанов.

На веранде рядком сидели Людмила Николаевна, Надежда и Мария Егоровна. Из распахнутых дверей дома доносился разноголосый ор включенного телевизора. Фонарь во дворе освещал увитую зеленью плетеную стенку и клумбу. Взявшись за ручку калитки, Дайнека вдруг передумала заходить и решила прогуляться до озера.

Ощутив под ногами песок, девушка разулась и до воды шла босиком. Забрела в озеро по щиколотку. Вода оказалась такой теплой, что захотелось немедленно окунуться.

Дайнека кинула платье на пакет с пальто, белевший на темном песке, зашла поглубже и, оттолкнувшись ногами, поплыла в теплой, тягучей, черной воде. Каждый взмах руки доставлял ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Вода будто сама несла ее дальше во тьму, и только огни на другом берегу служили ориентиром. Когда в груди от страха забухало сердце, Дайнека развернулась и поплыла назад. На ее глазах у воды вспыхнул огонь, и вскоре разгорелся костер. Дайнека вдруг поняла, что горят ее вещи, и поплыла быстрее. Выскочив из воды, она стала закидывать огонь влажным песком. Когда наконец пламя погасло, схватила полусгоревшие лохмотья и поднесла к ближайшему фонарю. Разглядев, что осталось, выбросила все в мусорку и, как была, в трусах и бюстгальтере, направилась во двор Кораблевых. Там сняла с веревки пляжное полотенце и, завернувшись в него, поднялась на веранду.

Увидев дочь, Людмила Николаевна испуганно вскрикнула и прижала к лицу ладони.

– Что случилось? – Надежда бросила на пол вязание и вскочила с плетеного кресла.

– Батюшки мои… – запричитала Мария Егоровна и подбежала к Дайнеке.

– Пойду оденусь. – Она туже запахнула полотенце.

Мать простонала:

– Где твое платье? И что у тебя с лицом?

Дайнека поспешила в прихожую, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Лицо и руки были перепачканы сажей. Она зашла в ванную, оттуда в комнату, скинула белье и переоделась в сухое.

Вернувшись на веранду, Дайнека никого там не застала, все уже переместились в гостиную. Она отправилась туда же.

– Людмила, – окликнула ее мать. – Пожалуйста, сядь. Нам нужно поговорить.

Мария Егоровна принесла чайник и кружки.

– Я уже рассказала, что сегодня нашли пальто пропавшей девушки, – вполголоса сообщила она.

Людмила Николаевна заметила:

– Мало ли чье это пальто.

– Алены Свиридовой, – сказала Дайнека. – В кармане лежал ее пропуск.

– Пальто нужно отдать в полицию, – вмешалась Надежда.

– Оно только что сгорело на пляже вместе с моим платьем. – Дайнека опустила глаза.

– Что ты там делала?! – воскликнула мать.

– Плавала. А когда вылезла из воды, все уже догорало.

– Ты хоть понимаешь, что с тобой могла случиться беда? – Людмила Николаевна побледнела.

– Мам, ну не надо…

– Надо! Ты уже взрослая, должна понимать. Нельзя ночью одной идти на пляж!

– Ну ты, Людмила, тоже не усугубляй, – возразила Мария Егоровна. – Сходила, окунулась и ладно…

– А то, что вещи сожгли? Это как? – Людмила Николаевна не могла успокоиться.

С лестницы послышались шаги. Со второго этажа с газетой в руках спустился Витольд Николаевич и, наклонив голову, поверх очков посмотрел на Дайнеку.