Лорен опустила взгляд в свой дневник.

– Какой самый ранний срок подсадки?

– В теории – через три недели, но вероятнее всего – от четырех до шести недель. Все зависит от миссис Фернивал.

– До пятьдесят пятого дня рождения Рут всего десять месяцев, – подсчитал Дэн. – Сроки поджимают.

“Звучало так, будто от этого ему стало легче”, – подумала Рут.

* * *

Гормональные препараты лежали на столе в кабинете Хелен Брейтуэйт.

– А без этого точно не обойтись? – спросила Рут, с тревогой глядя на упаковки таблеток и пластырей.

– Это только начало, – ответила медсестра, – потом добавим прогестерон. Вы когда-нибудь принимали препараты заместительной гормональной терапии?

– Хотела, но отпугнули побочные эффекты, – нервно хихикнула Рут.

– Что ж, сейчас вы наверняка с ними столкнетесь. На пике стандартная доза будет увеличена в семь раз, поэтому будьте готовы к головным болям, болезненным ощущениям в груди и мышечным спазмам в ногах, для начала. Внимательно прочтите список лекарств и свяжитесь со мной, если что-то будет беспокоить.

В семь раз. Рут внезапно поплохело от страха. Она представила, как ее тело утолщается под натиском этого неестественного эстрогена. Разрастутся ли опухоли в груди и яичниках, будут ли образовываться тромбы и забиваться артерии?

– Сейчас вероятность беременности нулевая, – продолжила Хелен, – но всем будущим суррогатным матерям, в том числе в период менопаузы, мы советуем воздержаться от половой жизни. Так, на всякий случай.

– Даже если моему мужу сделали вазэктомию?

– Мне кажется, у нас не было этой информации, – сказала Хелен и сделала пометку в бумагах. – В таком случае для вас это неактуально.

Она подняла глаза и улыбнулась чересчур фамильярно.

– Вы, вероятно, заметите значительные улучшения в этой сфере. Эстроген стимулирует кровоснабжение, поэтому сухость исчезнет, ткани влагалища укрепятся, повысится либидо. А еще улучшается состояние кожи и волос.

– Приятно знать, что есть плюсы, – холодно ответила Рут.

– Он все еще очень занят, да? – спросила медсестра, складывая коробочки в пакет.

– Прошу прощения, о чем вы? – Рут пыталась вспомнить, когда она в последний раз занималась сексом.

– О вашем муже. Много работы?

– О да, он ужасно занят. У него сложное дело, его все никак не закроют. Я дам знать, когда у него появится время.

* * *

Адам уехал в Вену на неделю, на европейскую юридическую конференцию. Его коллега Найджел Тельман должен был ехать вместе с ним, но не мог отвлечься от очень важного дела, поэтому глава коллегии предложил поехать Эмили и попросил дать ответ как можно скорее. До этого они ни разу не были вместе за границей, и Адаму пришлось смириться с утомительными подколами. Конференция проходила в одном из самых крупных отелей города, его строгий каменный фасад скрывал роскошь бархатных интерьеров в красных тонах. В номере на шестом этаже, из которого открывался вид на оперный театр, больше всего привлекала внимание здоровенная кровать из розового дерева, заправленная шелковым бельем кремового цвета и усыпанная малиновыми подушками; вид ее, казалось, упрекал Адама в том, что он ни с кем ее не делит.

На второй день после ужина позвонила Рут.

– Чем занимаешься?

– Да вот, в кровати лежу.

– Уже? – Адам взглянул на часы: в Лондоне всего двадцать минут десятого.

– Мне в двенадцатый раз прислали черновик “Куртизанки”, который перед сном нужно успеть прочитать да еще и написать на него аннотацию. Ему еще далеко до совершенства, но у меня уже глаза закрываются. В последние ночи я сплю часов по десять.

– Значит ли это, что ты понемногу разгребла свои долги? Стало полегче?

– Честно говоря, осталось еще столько всего – страшно представить. Совсем ничего не успеваю. Нужно пахать без продыху еще недели три, чтобы наверстать упущенное. Дело серьезное. – Она вздохнула. – Но это всего лишь телик.

“Уж не в депрессии ли Рут?” – подумал он. Она терпеть не могла людей, которые презирали телевидение, и всегда считала, что это важное и необходимое средство коммуникации, способное изменить жизнь людей.

– Ты в порядке? – спросил он с тревогой.

– У меня совсем нет сил и голова раскалывается. – Голос звучал вяло. – Но волноваться не о чем, – добавила она. – Как там твои дела?

– Читал сайт Комиссии по назначению судей: пытался разобраться в бесконечных инструкциях и формах для выступления окружного судьи, вот только недавно закончил.

– Все-таки решился?

– Пока не знаю. Заявку можно подать только через три недели, поэтому пока я решил обсудить с Эмили все “за” и “против”. Она считает, что я буду скучать по азарту адвокатской работы и быстро пожалею, что ушел.

– Ты не думал, что ее мнение может оказаться не таким уж бескорыстным? – сухо спросила Рут. – По-моему, она больше беспокоится о том, что ей будет скучно без тебя.

Адам проигнорировал это колкое замечание.

– Прости, что не позвонил вчера вечером. Была наша очередь звать гостей на ужин и выступать с речами.

– Как все прошло?

– Очень хорошо, но мы не могли уйти раньше гостей, а последние разошлись только к трем, поэтому выспаться нам не удалось.

– Звучит очень по-хулигански.

– Мы не проводим много времени вместе, – сказал Адам и, немного подумав, добавил: – То есть наедине. Это я говорю, чтобы ты не переживала.

– Я шучу, Адам. И ни на минуту в тебе не сомневаюсь. Ты слишком прямодушный для измены. – Она рассмеялась. – Во сколько ты вернешься в пятницу, любовь моя?

Он почувствовал себя униженным и решил восстановить уверенность в себе.

– Вообще-то я хотел предложить Эмили поменять билеты на субботу и посмотреть достопримечательности. Она впервые в Вене, а мы пока даже не выходили за пределы отеля.

Секундная пауза.

– Напиши, каким рейсом полетишь, я встречу тебя в аэропорту.

– Не нужно, я вызову такси, как обычно.

– Я настаиваю, – подчеркнула она. – Увидимся, Адам.

Он положил трубку и улыбнулся.

* * *

По дороге в Хитроу Рут заметно волновалась. На светофоре перед автомагистралью она посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида – лицо сияло, как полная луна, как в прошлый раз, когда она принимала таблетки, только еще сильнее, а глаза казались крупнее и ярче. Шел десятый день курса эстрогена: теперь она принимала по пять таблеток в сутки, а пластыри на животе приходилось менять каждые 48 часов. Она не могла усидеть на месте и постоянно хотела есть. Чтобы унять головную боль, она глотала одну таблетку обезболивающего за другой.