Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поднимает руку, безмолвно приветствуя пожилого джентльмена, проходящего мимо.
– Расслабься. Твоя одежда будет здесь сегодня или завтра.
– Сегодня, благодаря Агнес и Билли.
«Не тебе».
– Билли? – Джона вскидывает брови, а затем откидывает голову назад. Неожиданно громкий, шумный смех вырывается из его рта, заставляя обратить на себя внимание множества голов вокруг. – Билли провел прошлую ночь, запустив руки в твои вещи.
– Он этого не делал! – возражаю я.
– Принес твои чемоданы домой, вывалил их содержимое на свою кровать. Разделся и потерся его…
– О боже! Хватит! Мерзость! – Я не знаю, плакать мне или смеяться. Он же шутит, так? Он должен шутить.
Выражение его лица заставляет меня подумать, что, возможно, он и не шутит.
– Ты, наверное, захочешь постирать свои трусики, прежде чем снова их надеть.
Мое лицо перекошено от отвращения, когда к Джоне подходит со своей тележкой пожилая женщина, коренная жительница Аляски, в безразмерной толстовке «Нью-Йорк Никс» и розовом цветочном платке на коротких седых волосах. Она кладет руку ему на предплечье.
– Я могу услышать смех Тулукарука за километр.
Как она его только что назвала?
Ее лицо напоминает мне лицо Агнес, хотя возраст и вес сделали ее щеки тяжелее, а морщины гораздо заметнее. Она тоже невысокого роста, как и Агнес. Я бы дала ей метра полтора, что делает разницу в росте между ней и Джоной почти комичной.
Джона смотрит на нее сверху вниз, и даже борода не может скрыть его искреннюю улыбку.
– Что ты делаешь ниже по реке, Этель?
– Собираю припасы. – Она машет обветренной рукой на свою скудно заполненную тележку с рисом, смесью для блинов и банкой колы.
– Как Жозефина и ребенок?
При упоминании о ребенке лицо старушки расплывается в широкой ухмылке.
– Он становится симпатичным и толстеньким, наконец-то. А Жозефина сильная.
– Все вы, жители деревни, сильные.
Этель хмыкает, отмахиваясь от того, что, как я чувствую, считается большим комплиментом от Джоны, ее темные глаза смотрят на меня.
– Кто она?
– Дочь Рена. Приехала в гости.
Старушка кивает, пристально меня изучая, ее мудрый взгляд невозможно прочесть.
Я ерзаю под ним, негромко здороваясь.
– Она симпатичная, – наконец заявляет Этель с кивком, как бы выражая свое одобрение. Будто меня здесь нет.
– Альберт привез тебя вниз? – спрашивает Джона, быстро меняя тему.
– Ага. Он в больнице, ему осматривают руку.
– А что у него с рукой?
– Порезался в рыбном лагере в июне.
Джона хмурится.
– Должно быть, все плохо, раз он проделал такой путь, чтобы посетить врача.
– Она гноится, – торжественно признает Этель. – Лекарь сказал, что без лекарств станет хуже. – Затем она разражается смехом. – Я сказала, что отрежу ему руку у запястья, пока он спит, чтобы инфекция не распространилась. Думаю, он мне поверил.
– Это потому что он знает тебя, – говорит Джона, качая головой. Он улыбается, но явно верит, что старуха может выполнить свою угрозу.
– Когда ты снова приедешь в деревню?
– Посмотрим. – Он безучастно пожимает плечами.
– Давай поскорее. У нас будет мясо для тебя. – Этель снова переводит взгляд на меня. – Джона спас жизнь моей Жозефине и ее ребенку. Она начала рожать слишком рано, и он прилетел за ними, хотя это было опасно. Когда никто другой не стал бы. Ребенок был синим, когда появился на свет, а Жозефина потеряла много крови…
– Просто делаю свою работу, – бурчит Джона, внезапно прерывая ее, будто испытывая неловкость. – Передай Альберту привет и скажи, чтобы учился потрошить рыбу.
Этель хихикает, ласково похлопывая его по руке.
– Увидимся на реке.
Я смотрю, как она уходит.
– Это правда? Что ты отправился и забрал их, когда никто другой этого не сделал бы?
– Был небольшой снегопад. Она преувеличивает, – комментирует Джона, отворачиваясь от меня, чтобы, возможно, поискать Кейли в проходах или просто завершить неудобный для него разговор.
Это из-за того, что он скромничает? Что-то подсказывает мне, что старушка не сильно преувеличивает, и когда она называет ситуации «опасными», они просто апокалиптические по меркам других людей.
Кейли снова появляется у стойки, отвлекая меня от мыслей. Она протягивает пакет соевого молока, которое я уже пила однажды.
– Вы сказали «большой», верно?
– Да, но. – Я колеблюсь. – У вас случайно нет бренда «Шелк»?
Это единственное соевое молоко, что я пробовала, которое не имеет привкуса жидкого мела.
Лицо Кейли становится раздраженным.
– Это единственное, что у нас есть. Вы все еще хотите его?
Я вздыхаю.
– Конечно. С дополнительной пенкой, пожалуйста.
Брови девушки хмурятся.
– Наша маленькая принцесса будет все, что ты сможешь приготовить, и спасибо тебе за то, что ты не оставляешь попыток ради нее, – прерывает Джона слишком терпеливым тоном. – Правда же, Калла?
– Конечно.
Мои щеки пылают. Как он заставил меня почувствовать себя нелепо из-за того, что я заказываю такую обычную вещь, как кофе, так, как я его люблю?
Он кивает в сторону продуктовых отделов, слегка подталкивая тележку.
– Почему бы тебе не пройти вперед, а я принесу тебе кофе, как только он будет готов.
Он предлагает, потому что хочет побыть с Кейли наедине? Или несколько минут подальше от меня? Несколько минут, чтобы поиздеваться над «нашей маленькой принцессой»? Я решаю, что мне все равно.
– Звучит здорово!
Я ухожу с широкой, довольной улыбкой.
Потому что Джоне придется отдать шесть с половиной долларов за мою дерьмовую чашку кофе.
* * *
– Так, мы закончили здесь, верно? – Джона толкает тележку к кассам, бросая быстрый взгляд на часы.
Не успел он вручить мне дымящийся бумажный стаканчик – без защитного рукава, чтобы не обжечь пальцы, – как перехватил управление тележкой. Я бы сказала, что он был предупредителен, но, учитывая, что для того, чтобы не отстать от него, мне пришлось пробираться по проходам быстрым шагом, скорее всего, это было связано не с добротой, а с желанием побыстрее выбраться отсюда. К его чести, он еще не бросил меня.
– Я… думаю, да?
Я давлюсь оставшимся, возможно, самым худшим кофе, когда-либо известным человеку, и выбрасываю стаканчик в ближайшую урну. По крайней мере, головная боль начинает ослабевать. Но я не знаю, как переживу неделю, если буду пить это дерьмо. Интересно, а «Амазон» доставляет сюда?..
– Последний шанс, – предупреждает меня Джона.
Я осматриваю тележку – фруктовые коктейли на завтрак, зеленые салаты с куриной грудкой на обед и ужин, а еще пакет миндаля, десяток яиц, ингредиенты для сэндвичей и бананы для перекуса. В основном то, что я ем дома. Также, благодаря Джоне, я вспомнила о двадцатидолларовом баллончике спрея от насекомых. Джона прошел по
