Неожиданно в том месте, где он стоял, коридор окутало изумрудное свечение. Стены сдвинулись — нет, сжались вслед за реальностью, и Бонвьина отбросило метра на три, как игрушку. Камень он выронил, и тот свалился в прах, ещё недавно бывший ковром.

Великий посвящённый рывком вскочил и ринулся к камню, но на полпути застыл, как увязшая в смоле муха.

— Моя воля крепче! — расхохоталась Нарцкулла. — И всегда была таковой. Ты не повзрослел со времён ученичества. Как был жалким червяком, что всегда завидовал мне, так и остался им.

Несмотря на громкие слова, ведьме приходилось несладко. Она тоже не двигалась, а с её пальцев капала кровь.

Маги сдавили друг друга в магической хватке. Противостояние требовало всей концентрации. Стоило одному отвлечься хоть на секунду, второй раздавил бы его — и никакой сложной волшбы.

— П-примитивно, — прохрипел Бонвьин. — Годы взяли своё, если это всё, что ты смогла придумать. У меня вышло бы лучше! И ты рискуешь. Точечное искривление пространства скрыть нелегко даже с цельным контуром. Если алые плащи уловили последствия…

— Малыш, принеси мне Кристалл, — не слушая его, произнесла Нарцкулла.

Я стряхнул с себя оцепенение, осторожно выбрался из-за спины старухи и направился к камню, лежавшему на полу между магами. В меня упёрся взгляд Бонвьина, наполненный ненавистью. В пылу сражения он совсем позабыл про то, что ведьма не одна, и наверняка сейчас корил себя за это. Я не удержался и посмотрел на него. Шлем Бонвьина треснул, и часть лицевой пластины отвалилась, обнажив половину его лица. Или того, что когда-то было лицом.

Серую бугристую кожу усеивали алые глаза. Они теснились, будто им недоставало места. Несколько лопнули от напряжения, и пустые глазницы медленно уплывали под защиту доспеха.

Для великих посвящённых Дома Падших человечность была устаревшим понятием.

— Шевелись! — крикнула Нарцкулла. Затылок защекотало, и я подобрал валявшийся Кристалл.

Внутри нарастало торжество. Вот она, скованная сражением с другим магом и совершенно беззащитная!

Как с ними покончить?

Если поглотить Нарцкуллу раньше Бонвьина, чары, сдерживавшие его, пропадут. А На милость великого посвящённого рассчитывать не приходилось. А поскольку пожирание — процесс не слишком быстрый, скорее всего, он расправится со мной ещё до того, как я доем ведьму.

— Почему ты медлишь, щенок⁈ — завопила та, и щекотка усилилась.

Нужно поразить их обоих одновременно…

На этот случай у меня был припасён план действий. Воплотить его помешал взрыв, от которого тряхнуло весь аванпост. С потолка посыпались мелкие камни, по коридору прокатилась волна жара. Магические светильники погасли, и единственным источником света остался амулет Бонвьина.

— Алые плащи! — в унисон воскликнули оба мага.

Нет-нет-нет! В мой сценарий они совсем не вписываются!

Нейфила должна ждать меня около лаборатории. Я не мог позволить себе долго торчать здесь. Что, если Нарцкулла и Бонвьин объединятся против общего врага?

Первоначально я собирался методично расстрелять их ядовитыми шипами. Если не хватит одного залпа — бить, пока вместо крови в их жилах не забурлят токсины.

Я подбежал к Нарцкулле.

— Дай сюда Кристалл!

Выронив камень, я превратил правую руку в щупальца — и вонзил их в грудь ведьмы, надеясь попасть в сердце. Костяные наросты с лёгкостью пробили хрупкое тело ведьмы насквозь. Я раздвинул пальцы, ещё сильнее разрывая плоть старухи. Одновременно с нападением на Нарцкуллу я вскинул левую руку. Из неё вырвалась преображённая лучевая кость и воткнулась в плечо Бонвьина. Я поморщился: метил-то в голову, не защищённую шлемом.

От левой руки остались жалкие ошмётки. Воздух передо мной зарябил, и щупальца отсекло возникшим между мной и Нарцкуллой зеленоватым щитом. Я отпрыгнул, перекинувшись в форму безликого и обратно в Каттая, чтобы восстановить конечности, и подобрал камень.

Изо рта старухи хлестала кровь. Маска прекрасной женщины сползла с её лица, открыв истинный, уродливый облик.

В глазах Нарцкуллы горели неверие и ярость. Она попыталась что-то сказать, но с пробитыми лёгкими это было не так-то просто. Она закашлялась; глубокая рана убила бы обычного человека, но она каким-то чудом ещё держалась. Я попробовал сломать барьер, но тот оказался с подвохом: я ощутил, как он опутывает меня, мешая двигаться, — и еле высвободился.

Затылок щекотало, словно по нему водили сотней гусиных перьев.

Нарцкулла упала на одно колено, скорчилась, как раздавленный жук. Во мне всколыхнулись животные инстинкты, твердившие, что передо мной еда, уязвимая добыча. Но я приструнил их.

Один удар… Всего один удар! Как же мало!

Я не мог больше рисковать. Не мог колотиться в защиту ведьмы в попытках сломать её. Она удивила меня и тем, что сумела её воздвигнуть, хотя все силы старухи должен был оттянуть на себя бой с Бонвьином.

Я покосился на него. Он обхватил шип и плавным движением извлёк его из плеча. Из раны закапал густой ихор, но великий посвящённый не спешил умирать от яда.

Нет, с ними так просто не справиться.

Очень хотелось хотя бы отобрать у Нарцкуллы жезл, а у Бонвьина — впечатливший старуху амулет, однако для этого надо было разобраться с барьером.

Воздух вокруг загустел, и я принял непростое решение.

Месть — это хорошо, но ещё лучше выжить.

Напоследок усмехнувшись ведьме, я воплотился в безликого и припустил по коридору. Кристалл Силы я проглотил — чувство было такое, будто в горле застряла рыбья кость, но свобода движений окупала это неудобство. Щупальца были плохо приспособлены для того, чтобы держать предметы.

Взрыв, устроенный алоплащниками, окончательно разрушил сеть заклятий, что управляла аванпостом. Он и впрямь был маленьким: лабораторию я отыскал быстро. И не только её.

Дверь была распахнута настежь. Изнутри доносились голоса:

— Не трогай ничего, пока не придёт лорд-рыцарь!

— Неужели ты думаешь, что вера не оградит меня от здешней скверны?

— Вера-то, конечно, оградит. Но если ты тронешь что-то не то и защитное заклинание уничтожит книги, от гнева лорда-рыцаря она тебя не спасёт.

Я заглянул в лабораторию. В ней было светло: крылья фей излучали рассеянное сияние, а в очаге тлели угли. Возле него стояли двое мужчин в кирасах, на которых плясали отблески света. Сверкали рукава начищенных кольчуг. Довершали облик длинные плащи, вызывающе красные, с вышитой на левом плече эмблемой в виде лепестков пламени.

Куда подевалась Нейфила? Если они с ней что-то сделали…

Додумать я не успел. Алоплащники заметили меня почти сразу же.

— Безликий!

— Проклятье, он-то откуда здесь взялся⁈

Несмотря на изумление, действовали они чётко и слаженно. С тихим шелестом мечи покинули ножны, и на клинках заплясали яркие искры. Один алоплащник вскинул руку, и над ладонью закружился крошечный огненный вихрь.

Постойте-ка… Разве пламя не самая большая уязвимость безликих⁈

Глава 16

Накатил страх. Чужой, инстинктивный, он принадлежал не мне, а телу безликого, которое, судя по всему, не понаслышке было знакомо с огнём. Вихрь над ладонью алоплащника вытянулся в луч пламени, помчавшийся ко мне. Я отпрянул, и он с шипением пронёсся мимо.

С наличием опасной магии у зловредной старухи я ещё мог смириться; она, по крайней мере, принадлежала к верхушке жуткого ордена. Но какого чёрта ею пользовались обычные солдаты⁈

В иной обстановке я без колебаний принял бы бой, но если драка с алоплащниками затянется, то к ним подоспеет подкрепление. Хуже того, вдруг Нарцкулла каким-то чудом избавилась от Бонвьина, зализала раны и теперь мчится