тип еще и подмигнул мне, проходя мимо. Рука сама рефлекторно вытянулась вперед, но схватить я смогла только воздух.

– А ну, куда протянул огрызки? – рыкнул патрульный и замахнулся чей-то отобранной тростью, чтобы огреть меня по руке.

С писком дернула свою пока еще целую собственность назад, но в этот момент толпа резко подалась вперед, вжимая меня в решетку. Я сжала зубы и приготовилась оказать сопротивления властям с помощью льда. Лучше выговор от Старшего, чем месяц наблюдаться у лекаря.

Но Алекс змеей вывернулся из рук второго патрульного и перехватил орудие воспитания. Что-то коротко бросив шепотом, он, поигрывая отобранной тростью, сам пошел в кабинет вперед застывших служак. Надо будет его потом поблагодарить. Поймать и поблагодарить.

Через пару минут к нашему обиталищу хомячков подбежал взмыленный дежурный.

– Экстер, на выход, – объявил мужчина, почему-то косясь глазом за плечо.

Остальные посмотрели на меня с обидой, словно я предала наше арестованное братство. На запястье медленно, но неотвратимо стал сжиматься браслет. Вовремя, ничего не скажешь. Но если я сейчас заговорю женским голосом, может случиться конфуз. Причем у всех в помещении.

Под удивленным взглядом дежурного, с трудом вытащила флакон из кармана, и глотнула зелье. Зато пробираться к выходу стало проще. Народ в едином порыве отшатнулся от меня, освобождая проход.

Передо мной даже извинились. Я озадаченно почесала затылок и согласилась не писать жалобу на действия патрульных. А еще решила закрепить свой успех у Ринза с Ленором, попросив освободить и их без бумажных проволочек.

Выползая на крыльцо отделения в столь ранний час, когда небо окрашено в нежно-розовый цвет, и ежась от холодного воздуха, никак не ожидаешь встретить начальство. Причем в двойном размере.

– Экстер! – грозно рыкнул Старший.

Автоматически вытянулась в струнку и одернула нарядный костюм:

– Я!

– Я вижу, что ты, – проворчал главный начальник, поворачивая голову в сторону начальника поменьше. – Рик, ты внятно объяснил ему, в чем заключалась задача?

– Более чем, – мрачно буркнул следователь. – Я раза три повторил. Он сказал, будто все понял.

– Я пришел, поговорил и ушел, – с невинным видом отрапортовала я, словно за спиной у меня не отделение, а дверь в любимый кабинет. – Драка случилась непредвиденно без моей организации и участия.

– Хорошо, что в основную облаву не попал, – уже куда более добрее проворчал Старший. – Журналюги как-то узнали про нее. Сейчас бы твоя смазливая моська представляла наше отделение на первой полосе. Ладно, поехали к нам, будешь отчет делать.

Я с тоской посмотрела на здание позади себя. А можно меня обратно в камеру? Я бы стоя не отказалась поспать.

Хуже просто злого начальства только невыспавшееся и злое. После чашечки кофе оно не стало добрее, но отчаянно зевать прекратило.

Некромант Вил понравился и Рику, и Старшему настолько, что те бросились проверять свежеполученные списки. Но никого с таким именем не было. А вот помощник бургомистра заставил их поморщиться, словно неуважаемый господин лично плюнул в чашку каждого.

– Будем использовать Экстера как подсадную утку? – задумчиво спросил Старший у Рика. – А справится?

Я, скромно дремавшая на стульчике, встрепенулась. Шанс заслужить для брата награду у меня остался.

В ответ Рик так выразительно вздохнул, что мне сделалось стыдно. Правда, всего на несколько минут, поскольку в кабинет Старшего беспардонно вломилась Луиза с чудным предложением отправить ребенка отдыхать, пока взрослые дяди и тети порешают дела. И самое обидное – с ней согласились. Тут уже я возмутилась. Что за странное отношение? Пришлось поспешить напомнить всем, будто я тоже документ имею о соответствующем возрасте и квалификации. Меня с умильным выражением погладили по голове и отправили домой переодеться. Нечего вызывать зависть в сердцах следователей дорогим костюмом. При этом посоветовали делать сие особо тщательно, дабы явиться на работу после обеда. Или вообще завтра.

На пороге собственного дома я столкнулась с Розалиндой. Служанка, открывающая замок, удивленно оглянулась, услышав сзади просьбу придержать дверь, пока я спешу по вымощенной плоскими камнями дорожке.

– Это вам, – она ткнула в меня букетом лилий вместо приветствия.

– Да не стоило… – пробормотала я растерянно.

– На крыльце стояло, – припечатала серьезная дама, неодобрительно сверкая глазами. – А еще вот.

Мне вручили коробку с печеньем. Моим любимым, грушевым. С миндальной крошкой. Тайная страсть, которой я придавалась крайне редко, ведь оторвать от него могло только стихийное бедствие. И то не факт. И чтобы не поддаваться искушению, никому не рассказывала о своей слабости. Разве что Басу и брату. Но друг скорее прислал бы мне стебли сельдерея, чем что-то способное повредить фигуре. Брат далеко, а печенье свежее.

Еще никогда так подозрительно не изучали коробку из кондитерской. Со стороны можно подумать будто я ищу там жизнь. Но пахли печеньки вкусно, отрава никак не определялась. Сглотнув слюни, я решительно захрустела угощением. Если умру, то хоть от счастья.

В цветах имелась записка. Почерк я узнала сразу и захотелось выругаться. А нельзя, рот забит печеньем. Надо же, меня приглашают на свидание. Какой отчаянный малый. В чайную. Предлагает отведать воздушных пирожных с карамелью и побеседовать. Честно, я начинаю побаиваться Алекса. Откуда он знает о всех моих слабостях? Но, как говорил наш инструктор во время учебы, если страшно – значит, жив. Хочет мне человек добровольно сдаться? Кто я такая, чтобы ему мешать. У всех свои радости жизни. Пойду вечером и арестую его. Но в образе Джулианы это будет сделать затруднительно. Да и оживленная чайная не самое лучше место разбрасываться магией. Хм. А если… Я коварно заманю Алекса в парк под видом прогулки или сопровождения до дома и там его как следует… задержу.

От предвкушения даже спать расхотелось. Вытащила заметки брата по расследованию и разложила на кровати. На первом этаже Розалинда убиралась в гостиной с таким шумом, будто сначала ломала, затем собирала обратно мебель.

Увы, нового на страницах, исписанных Джулианом, не появилось. Его друг действительно угодил за карточный стол заезжих в столицу гастролеров. Точнее, его туда целенаправленно заманили. И когда тот проигрался, предложили рискнуть в последний раз, поставив на кон все. Но молодой человек отказался. А после был избит. Вроде все банально, но что за ставка на кон против проигрыша? Какое-то эфемерное «все». И как-то это не походит на обычное выбивание долга.

Я еще раз перечитала заметки брата, уделяя повышенное внимание описанию игроков со слов друга. Кажется, будто мы упускаем что-то важное.