– Дома останутся целы, если вы не разозлите некроманта настолько, что он решит вам отомстить, – сказала Нелти. – И не беспокойся о скотине. Думай прежде всего о людях…

Они еще довольно долго обсуждали детали этого плана. А потом Гетс и его помощники, поблагодарив собирательницу душ, покинули комнату. У них было не так много времени, а сделать нужно было многое.

У Нелти остался лишь один собеседник – Армид-перевозчик.

– Мне тоже надо уходить, – сказала она. – И ты должен мне помочь.

– Каким образом?

– Ты должен отвезти меня на Кладбище.

– Но я еще не закончил маршрут. Мой обоз ждут во многих деревнях и селах.

– Твой обоз пусть идет обычным путем. На кладбище может отправиться одна повозка.

– Но я никогда раньше… – возмутился было Армид.

– А теперь пришло время! – перебила его Нелти. – Все меняется. И возможно, скоро многим людям придется делать то, что никогда раньше они не делали.

– Но что произошло? – Армид нахмурился, догадываясь, что требование слепой собирательницы – это не просто ее прихоть.

– Страж просит помощи, – Нелти не стала лгать. Она не хотела пугать старика-перевозчика, но ей было просто необходимо, чтобы он осознал всю серьезность ситуации. – Там, на болоте Страж Могил звал меня. Нам нужно спешить…

Люди покидали свои дома тихо. Никто не плакал, не причитал, не было слышно ни жалоб, ни ругани. Взрослые дети помогали идти своим престарелым родителям. Подростки присматривали за малышами. Молодые матери качали на руках младенцев.

Солнце клонилось на запад, и все длинней становились тени.

Селяне вешали на двери замки, закрывали ставни, запирали ворота. Повсюду слышался стук молотков – толстые, намертво прибитые доски были надежней любых запоров. Кое-кто, желая понадежней уберечь хозяйство от мертвяков, чертил углем на дверях, окнах и стенах своих домов магические знаки, закреплял их полузабытыми детскими наговорами.

«…Черный круг – ты нам друг,

Защити всех вокруг.

Черный глаз – скрой всех нас,

Отведи зло от нас…»

Кто-то, скрепя сердце, запирал скотину во дворах. Кто-то, напротив, выгонял домашних животных на улицу, надеясь, что они сами о себе позаботятся. Словно с родными детьми прощались хозяева с телушками, козами, бычками, овцами и поросятами. Даже бессчетных кур было жалко.

Нелегко вот так вот бросить все, что нажито за годы нелегким трудом.

Но брать с собой скотину настрого запретил староста. Одним только лошадям предстояло отправиться вместе с людьми. Да еще, наверное, собаки увяжутся…

Мрачные тихие люди, оглядываясь и озираясь, медленно брели по главной дороге села – словно серый ручей тек по широкой улице.

Нелти все еще лежала в кровати, гладила разомлевшую кошку, когда скрипнула входная дверь, и легко узнаваемый голос произнес:

– Все готово. Можем отправляться.

– Я тоже готова, – отозвалась она и заторопилась: спустила ноги на пол, посадила Усь на плечо, проверила одежду, обувь. Подумала, что вся постель, наверное, перепачкана пылью, вымазана грязью.

– Кто хозяйка этого дома? – спросила Нелти, чувствуя себя виноватой.

– Она умерла, – сказал Армид, стоя у порога. – И довольно давно. Я сам отвозил ее тело на Кладбище.

– А хозяин? Я бы хотела поблагодарить его.

– Он болен, с трудом двигается. Его уже увезли, но я попрошу передать ему твою благодарность.

– А нет ли у него дочери лет восьми?

– Да, у него есть девочка.

– Кажется, я ее знаю, – улыбнулась собирательница. – Ее тоже увезли?

– Еще нет, – сказал Армид.

– Она здесь, в доме?

– Да.

– Я могу с ней поговорить?

– Нет.

– Почему же? Мне показалось, она очень любит разговаривать.

– Она умерла, – сухо сказал перевозчик. И Нелти вздрогнула.

– Как? Когда?

– Сегодня. Незадолго до твоего появления. Это она заметила в овраге мертвяков, прибежала в село, все рассказала, а потом…

– Как ее звали?

– Не знаю.

– Я хочу на нее посмотреть.

– Ты же слепа.

– Я научилась обходиться без глаз. Отведи меня к ней!

– Давай сделаем иначе. Ты выходи на улицу, а мы вынесем ее к тебе.

– Вы забираете ее?

– Конечно. Мы забираем всех умерших. Это наша работа…

Наверное, она и сама смогла бы выйти из незнакомого дома, но ее подхватили под руки, едва только она поднялась с кровати. Нелти не стала отказываться от помощи, в ее положении это выглядело бы глупо. Все-таки она была обычной женщиной, слабой, уставшей. И слепой к тому же.

Ее вывели из дома, провели по улице, подсадили в телегу, велели ждать. Она послушно кивнула и затаила дыхание, слушая, что творится вокруг.

Вечерело – она безошибочно определила это по десятку примет. Было свежо. Переменившийся, пахнущий скорой грозой ветер ворошил листву. В кронах деревьев тревожно каркали вороны, все прочие пичуги притихли. Где-то за домами облаивала собственное эхо собака. Слышались звуки шагов – последние люди проходили мимо обоза, они спешили покинуть селение до наступления темноты, торопились догнать тех, кто уже был далеко.

Тихонько, печально и чисто звенел колокольчик на тележной оглобле, словно прощальную песню пел…

Бездыханное тело девочки вынесли тогда, когда Нелти уже почти освоилась в окружающем ее мире.

– Ты действительно хочешь ее увидеть? – еще раз спросил Армид.

– Да, очень хочу…

Когда она стала перелезать через борт телеги, подручные Армида-перевозчика снова пришли ей на помощь. Она поблагодарила этих сильных молчаливых людей, но они не отозвались – они привыкли работать с мертвыми. А с мертвецами мало кто решался разговаривать…

Лоб девочки был так холоден, что Нелти невольно отдернула руку и вскрикнула:

– Она жива!

– Что? – переспросил Армид.

Помощники Армида готовили саван и место в катафалке. А пока они занимались своей работой, тело девчушки лежало на вкопанной возле забора скамейке.

– Девочка жива! – повторила собирательница, отогревая занемевшую руку под мышкой.

– Не может быть! – не поверил перевозчик. – Она же не дышит. И сердце не бьется.