— Его жена умерла восемь месяцев назад, рак горла. Отвторого брака у нее сын. Семнадцать лет. Он тебя интересует?

— Нисколько, — ответила я и похвалила ЕвгенияПетровича за оперативность.

Проснулась я рано и, с трудом дождавшись восьми часов,отправилась на кладбище. Утро выдалось прохладным, солнце проглядывало как-торобко, а ветер был неприятным.

Мне потребовалось больше часа, чтобы добраться до кладбища.Я купила цветов у торговки возле центральных ворот и пошла по аллее. Орлов былправ, найти нужную могилу оказалось легко. Ее окружала крепкая металлическаяограда, хоть и было это запрещено, вдоль ограды цветы в стеклянных вазах, цветывыглядели довольно свежими, значит, могилу не так давно посещали. Бюст изчерного мрамора. Не знаю, был ли он похож на покойную, но мне о ее внешностиничего не сказал, кроме одного: девочка заплетала две косички. Слава Богу,фотография тоже была. Я присела на скамью напротив и стала ее рассматривать.Худенькое личико, светлые волосы, грустные глаза. В принципе, если немногопохудеть и напустить в глаза печали… Конечно, мне не четырнадцать, и на фото яв любом случае не похожа, но и девчушка сейчас заметно бы выросла. Попробоватьстоит. Я взглянула на мраморную плиту… «Моей любимой доченьке», далее шлотрогательное четверостишие. В целом мне понравилось. Должно быть, Папа в душесентиментальный человек. Для меня это весьма кстати.

На обратном пути я навестила мамину могилу, оставила цветы инемного посидела на зеленой травке. Солнце проглянуло между облаков: погодавроде бы налаживалась.

Дома меня ждал сюрприз: Док вернулся, готовил в кухне обед истарательно делал вид, что ничего похожего на ссору позавчера не произошло.

— Ты откуда? — спросил он нерешительно.

— С кладбища.

— К маме ездила?

— Ага, — кивнула я, чтобы не вдаваться в подробности.

Док продолжил возню на кухне, прятал от меня глаза итомился. В конце концов не выдержал и спросил:

— Хорошо ли прошло свидание?

— Отлично. Серега Геббельс скончался.

— Как? — опешил Док и даже уронил нож.

— По-моему, от множественных пулевых ранений в областьгруди и голову… Док, сядь ради Бога. — Я испугалась за его самочувствие иторопливо пододвинула стул. Он сел, моргнул несколько раз, уставившись на меня,а потом остервенело стал протирать стекла очков кухонным полотенцем.

— Ты?..

— Спятил, Док? — тяжко вздохнула я и даже закатилаглаза. — На кой черт мне его убивать? Никакой мне от этого пользы.

— Ты догадываешься, кто убил?

— Конечно. Сашка Монах. — Я коротко рассказала освоем приключении.

— И что теперь? — поинтересовался он нерешительно.

— Я еще не придумала. Вот что, Док, я, пожалуй, подамсяв прислуги. — Он отчетливо икнул, надо полагать, от неожиданности, а япоторопилась объяснить:

— Видишь ли, мне очень хочется познакомиться с Папой,для этого надо как-то зацепиться в его квартале. Купить там дом нам не посредствам, и Орлов подсказал мысль: пойти в услужение к кому-нибудь из «новых».

— Орлов знает о твоей затее?

— Конечно.

— И он… он согласен с тем, что ты задумала?

— Его согласия я не спрашивала. Придется тебе сегоднядать объявление в газету: «Квалифицированная горничная…» и все такое, может,кто и клюнет.

— Варя, — покачал он головой. — Что тынесешь? Делать ты ничего не умеешь…

— Ну, Док… — обиделась я. — С пылесосом якак-нибудь справлюсь…

— И ни одна женщина в здравом уме не возьмет тебя в домприслугой. Посмотри на себя в зеркало. Горничные такими не бывают.

— Я буду выглядеть исключительно скромно. Темный халат,косынка, глазки опущены.

— Чепуха, — отмахнулся он и стал разглядыватьпотолок, а я ждать. — Ладно, — минут через пять заявил он. —Попробуем решить эту задачу иначе. У меня есть знакомый, адвокат, несколько летназад у него были проблемы. Если он не забыл, кто я такой, то не откажетсяпосодействовать. У него дом где-то в том районе.

Я притащила из прихожей телефон и поставила перед Доком. Ещераз вздохнув, он набрал номер. Знакомый оказался человеком благодарным и нетолько сразу вспомнил, кто такой Док, но и с ходу согласился помочь, а мой другпопотчевал его грустной историей: у него сейчас на руках пациентка, нуждающаясяв отдыхе, из города уезжать нежелательно, потому требуется уединенный домгде-нибудь в пригороде, лучше, если с садом, срок — пара месяцев, цена значенияне имеет. Конечно, место должно быть тихим, а народ вокруг нелюбопытным.Адвокат раздумывал пару минут.

— Могу предложить один дом на улице Пирогова, это пососедству со мной, хозяева, мои клиенты, сейчас в Испании, вернутся в концеавгуста. Думаю, обо всем договориться не составит труда.

— Огромное спасибо, — сказал Док и даже рукуприложил к сердцу, точно Валерий Васильевич, так звали адвоката, мог еговидеть.

— Я позвоню завтра, часиков в десять, — пообещалтот. — К этому времени все будет решено.

Док еще раз поблагодарил приятеля и простился, потомуставился на меня.

— Ты гений, — заявила я. — Улица Пирогова —это как раз то, что нужно.

— Варя, ты сумасшедшая… Извини… Допустим, мы будем житьв одном квартале с этим мафиози, и что? За два месяца ты можешь ни разу неувидеть его.

— Это мы посмотрим, — не поверила я. —Что-нибудь обязательно придет мне в голову, главное, чтобы мое появление там невыглядело особенно подозрительно. Ты все сделал правильно: дом на Пироговапредложил сам адвокат, мы, так сказать, в соседи мафиози не напрашивались.

— Варя, я не понимаю, что ты задумала… — покачал Докголовой.

— Немного повеселиться, — ответила я, посидела,раскачивая ногой и с увлечением разглядывая узор на стене, после чего спросила:

— Док, ты ведь играешь в шахматы?

— Играю.

— Хорошо?

— По-моему, прилично.

— Придется тебе обучить меня этой премудрости.

— О Господи, Варя, как можно играть в шахматы с тобой?