— Видишь ли, это любимая игра Папы. А я знаю толькоодин ход: е2, е4. Еще помню, что в шахматах есть конь и пешки, и король скоролевой тоже есть. По-моему, все. В общем, иди в магазин и купи шахматы.

— Прямо сейчас? — вздохнул он.

— Желательно сейчас.

— Закончу готовить и схожу, — согласился Док.

Обедать я отказалась, чем насторожила Дока.

— Что еще за новости?

— Я худею.

— Ты? — удивился он. — Зачем тебе худеть,скажи на милость?

— У меня чересчур круглая физиономия.

— У тебя самое красивое личико на свете.

— Возможно, но оно так и пышет здоровьем, а тывозникнешь на Пирогова с пациенткой, у которой со здоровьем проблемы. Док, вседолжно быть натурально, поэтому я, так же как ты, перехожу на салаты, и, радиБога, убери из холодильника все мясное, у меня не сила воли, а пластилин.

Отобедав в высшей степени скромно, мы занялись шахматами.Игра меня увлекла, и мы просидели за столом часов до шести. Примерно в этовремя позвонил Монах.

— Привет, — произнес он ласково. Большой скорби отпотери друга в голосе не чувствовалось, скорее наоборот. — Давно Серегу невидела?

— А что? — в свою очередь задала я вопрос.

— Он убит.

— Когда? — изображать удивление я сочла излишним.

— Вчера, где-то около пяти.

— Ужасно. — Я на всякий случай шмыгнула носом.

— Пойдешь на похороны? — спросил он.

— Ни за что. Я не люблю похороны. К тому же мы былизнакомы всего несколько дней… О том, кто это сделал, что-нибудь известно?

— Кто убил? — уточнил Сашка.

— Да.

— Ищем.

«Ты найдешь», — мысленно съязвила я.

— Слушай, почему бы нам не встретиться и не поговорить?

— О чем? — теперь я насторожилась.

— Так… всегда найдется о чем.

Выходит, Сашка что-то пронюхал. Неужели парни меня видели?Придется с ним встретиться.

— Хорошо. Заезжай за мной через пару часов, вместепоужинаем. — Тут я вспомнила, что я на диете, и принялась мысленночертыхаться.

Монах возник в нашем дворе в половине восьмого. Он восседалза рулем огромного пятидверного «Форда», выглядевшего чрезвычайно внушительно.Если б Сашка еще догадался помыть свой здоровущий джип, тому и вовсе цены бы небыло.

Несмотря на хорошую погоду, машина была такой грязной, чтодаже цвет не вполне угадывался.

Сашка посигналил, а Док забеспокоился.

— Все-таки поедешь?

— Конечно, этот сукин сын что-то заподозрил, я должнаоб этом знать.

— Если он что-то заподозрил, ехать с ним в высшейстепени неразумно.

— У меня в сумке газовый баллончик. — Докусмехнулся, а я добавила:

— Я не буду дожидаться начала военных действий: однамысль Монаха, направленная против моей безопасности, и я пущу оружие в ход.

Сашка встретил меня ослепительной улыбкой и даже неполенился выйти из машины, с тем чтобы распахнуть передо мной дверь и устроитьс максимальными удобствами. Ни одной злодейской мысли я в нем не обнаружила.

Через полчаса мы уже сидели в ресторане за столиком надвоих. Сашка продолжал улыбаться и смотрел на меня с удовольствием. Я стараласьизо всех сил, говорила ласково и в меру возможностей демонстрироваладостоинства своей фигуры. Он увлекся созерцанием, мысли, роящиеся в его мозгу,полностью соответствовали ситуации. Однако где-то через час он вдруг спросил:

— Вы с Серегой давно не виделись?

— Пару дней, — легко ответила я, давая понять, чторазговор об убиенном не очень меня занимает.

— Вроде бы он говорил, что вы вчера собиралисьвстретиться.

— Да. В пять часов, но он не приехал, — сказала я,убрав с лица улыбку.

— А разве не ты должна была приехать к нему?

— Я? — продемонстрировав бездну удивления, янахмурилась и покачала головой:

— Нет, конечно, с какой стати?

Итак, ребятки перстень в квартире не нашли, и Монах вполнелогично заключил, что я могла там побывать и обнаружить то, что они искали стаким усердием.

— Ужасная трагедия, — загрустила я. —Конечно, мы были едва знакомы, но это убийство буквально выбило меня из колеи.

Сашка сверлил меня взглядом и силился что-то прочитать вмоем лице, утомился, грязно выругался (мысленно), высказал целый ряд пожеланийв мой адрес (тоже мысленно) и принялся гадать: если перстень все-таки у меня,как я могу его использовать? Я бросила взгляд на его руки, перстень на пальцеотсутствовал, выходит, у него хватило ума не покупать новый. Наверное, ужеуспел шепнуть при случае, что потерял ценную вещь, а где, не знает.

Сашка разлил шампанское, и мы выпили еще, за это время онрешил подойти к вопросу с другой стороны и запел:

— Отлично выглядишь. Этот цвет тебе очень к лицу.

— Правда? — обрадовалась я.

— Конечно. И серьги тебе идут необыкновенно… Это ведьСерегин подарок? Мы вместе выбирали…

«Вот сукин сын».

— Неплохие сережки, — согласилась я, хмуря брови,в конце концов, говорить о чужих подарках неприлично.

— Уезжать не собираешься? — спросил он.

— Наверное, придется, — решила я его успокоить ивздохнула очень выразительно:

— Скажу откровенно: делать мне этого не хочется. Номужу надоело, что мы живем врозь.

— А чем он занимается?

— О Господи, почему тебя это интересует? Лучше пригласименя танцевать.

Он пригласил, я прижалась потеснее к своему кавалеру,надеясь направить его мысли в нужное русло.

— Поедем ко мне, — прошептал он с большимчувством, а я грустно улыбнулась и покачала в ответ головкой.

«Сучка продажная», — решил Сашка, ласково мне улыбаясь,а я поспешила добавить:

— Не сегодня. Мне будет трудно объяснить своему другудолгое отсутствие.

— Кто он, этот твой друг?