Я встала перед трупом на четвереньки. Мысленно извинилась зато, что мне предстояло сделать, но ничего другого мне не оставалось.

Тонкий луч фонарика задрожал на ее бедрах, как миниатюрныйпрожектор. Я коснулась линии раздела ее ног и вдвинула туда пальцы, пытаясь наощупь определить, есть ли в паху рана.

Это было с виду, будто я лапаю труп, но более приличногоспособа я придумать не могла. Я смотрела вверх, стараясь не прислушиваться кощущению твердой резины от ее кожи. Солнце осталось лишь мазком багрянца нанебе, как гаснущий уголь. И по небу, как поток чернил, развивалась настоящаятьма. И ноги женщины поддались под моей рукой.

Я дернулась, чуть не проглотив фонарь. Нервничаю? Я? Плотьженщины была мягкой. Минуту назад этого не было. Губы полуоткрыты. А раньшебыли закрыты или нет?

Это было сумасшествие. Даже будь она вампиром, она невстанет до третьей ночи после смерти. А она погибла от укусов многих вампировво время кровавой массовой трапезы. Она мертва, просто мертва.

Кожа ее белела в темноте. Небо стало черным; если влилово-черных облаках и была луна, я ее не видела. Но кожа сияла, будто влунном свете. Она не светилась, но почти. Волосы ее просвечивали паутиной,растянутой на траве. Минуту назад она была просто мертвой, сейчас она стала...красивой.

Надо мной навис Дольф. Его шесть футов девять дюймовнависали, даже когда я вставала, а когда я сидела, он вообще был великаном. Явстала, сдирая с себя перчатку, и вынула фонарь изо рта. Не трогай ничего, чтоможешь взять в рот, если касалась ран незнакомого. Сами понимаете, СПИД. Ясунула фонарь во внутренний карман комбинезона, сняла вторую перчатку изасунула их в боковой карман.

– Ну? – спросил Дольф.

– Тебе не кажется, что она изменила вид?

– Что? – Он нахмурился.

– Труп. Тебе не кажется, что он выглядит по-другому?

Он всмотрелся в тело.

– Теперь, когда ты сказала... Она выглядит так, будтоспит. – Он покачал головой. – Нам придется вызвать “скорую”, чтобы врачподтвердил смерть.

– Она не дышит.

– Ты бы хотела, чтобы отсутствие у тебя дыхания былоединственным критерием?

Я на минуту задумалась.

– Наверное, нет.

Дольф пролистал блокнот.

– Ты говорила, что человек, погибший от укусов многихвампиров, не может восстать из мертвых вампиром.

Он прочел мне мои слова. Я подорвалась на собственной мине.

– В большинстве случаев это правда.

Он посмотрел на женщину:

– Но не в этом.

– К несчастью, так.

– Объясни-ка это, Анита.

Его голос никак нельзя было назвать довольным. И я не моглаего в этом упрекнуть.

– Иногда даже один укус дает трупу возможность восстатьвампиром. Я читала об этом в паре статей. Очень сильный Мастер вампиров иногдаможет заразить все трупы, которых он коснется.

– Где ты читала такие статьи?

– “Вампир куотерли”, – ответила я.

– Никогда о таком не слышал.

Я пожала плечами:

– У меня диплом по противоестественной биологии, икто-то включает меня в список рассылки подобной литературы.

И тут меня поразила мысль, которую никак не назовешьприятной.

– Дольф!

– Что?

– Тот мужчина, первый труп. Сегодня его третья ночь.

– Он не светился в темноте, – сказал Дольф.

– Эта женщина тоже была обыкновенной до полной темноты.

– Ты думаешь, он собирается восстать? – спросил он.

Я кивнула.

– Вот гадство!

– Именно так, – подтвердила я.

Он покачал головой:

– Погоди-ка минуту. Он все равно сможет нам сказать,кто его убил.

– Он вернется не нормальным вампом, – сказала я. – Онумер от множественных укусов, Дольф. И восстанет больше животным, чемчеловеком.

– Объясни.

– Если тело отвезли в городскую больницу Сент-Луиса, тоза стенами закаленной стали он опасности не представляет, но если они меняпослушали, то он в обычном морге. Позвони в морг и скажи, чтобы эвакуировализдание.

– Ты серьезно, – сказал он без вопросительнойинтонации.

– Абсолютно.

Он даже не стал спорить. Я была его экспертом попротивоестественным явлениям, и то, что я сказала, было во многом толькослухами, никак не доказанными. Дольф не станет спрашивать твое мнение, если онне готов действовать в согласии с ним. Он хороший начальник.

Дольф нырнул в ближайшую машину и вызвал морг.

Потом высунулся из открытой двери:

– Тело послали в городскую больницу – обычный порядокдля жертв вампиров. Даже если наш эксперт говорит, что они опасности непредставляют.

При этих словах он улыбнулся.

– Позвони в больницу и убедись, что они поместили его вусиленное хранилище.

– А с чего бы им тащить тело в вампирский морг, а потомне помещать в хранилище?

– Не знаю. Но мне будет спокойнее, если ты позвонишь.

Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул.

– О’кей, – сказал он и набрал номер по памяти. Из чегоможно было понять, сколько ему выпало в этом году работы.

Я стояла у открытой двери машины и слушала. Только слушатьбыло нечего. Никто не брал трубку.

Дольф сидел и слушал далекие гудки телефона. Потом поднял наменя глаза. В них был немой вопрос.

– Там должен кто-нибудь быть, – сказала я.

– Верно.

– Этот человек воскреснет зверем, – сказала я. – Онрастерзает все на своем пути, если Мастер, его создавший, его не остановит илиесли он не умрет окончательно. Таких вампиров в литературе называютанималистическими. Разговорного термина нет – они слишком редко встречаются.

Дольф повесил трубку и бросился из машины, гаркнув:

– Зебровски!

– Я, сержант! – отозвался Зебровски, подбегая рысью.

Если Дольф гаркнет, каждый подбежит. – А, Блейк, как жизнь?

Что я должна была сказать? Ужасно? Я пожала плечами иответила:

– Нормально.

Снова загудел мой пейджер.

– Опять Берт, черт бы его побрал!

– Позвони своему боссу, – велел Дольф. – И скажи ему,чтобы шел к гребаной матери.