Я стояла на берегу под черной бахромой деревьев.Накатывались и откатывались в темноте волны черного озера. Луна висела в небе,большая, серебряная. Дрожащим узором лежал на воде лунный свет. Из водыподнялся Жан-Клод. Серебряными лучами стекала вода по его волосам и сорочке.Короткие черные волосы завились локонами от воды, сорочка прилипла к телу,обозначив под тканью твердые и четкие соски. Он протянул мне руку.

Я была одета в длинное темное платье. Оно было тяжелым ивисело на мне, как гиря. Изнутри что-то распирало юбку, как деформированныйобруч. На мои плечи был наброшен тяжелый плащ. Была осень, и луна была полная,как в дни жатвы.

– Иди ко мне, – сказал Жан-Клод.

Я сошла с берега в воду. Она наполнила юбку, пропитала плащ.Я сорвала плащ, и он скрылся под водой. Она была теплая, как вода в ванне, каккровь. Я подняла руку к лунным лучам, и жидкость потекла по ней, и была онагустая и темная, и она не была водой.

Я стояла на мелком месте в платье, которое никогда даже себене представляла, у берега, который я не знала, и глядела на прекрасноечудовище, а он шел ко мне, грациозный и покрытый кровью.

Я проснулась, ловя ртом воздух, вцепившись в простыни, как вспасательный круг.

– Ты же обещал не лезть в мои сны, сукин ты сын! –прошептала я.

На радиочасах возле кровати было два часа дня. Я проспаладесять часов. И должна была чувствовать себя лучше, но это было не так. А былотак, будто я бежала из кошмара в кошмар без единой минуты передышки. Помнила ятолько последний сон. Если они все были такие, то остальные я и не хотелавспоминать.

Почему Жан-Клод снова вошел в мои сны? Он дал слово, но,может быть, его слово ничего не стоит? Может быть.

Я разделась перед зеркалом в ванной. Ребра и живот былипокрыты густыми, почти лиловыми кровоподтеками. При дыхании грудь стискивало,но ничего не было сломано. Ожог на груди горел, кожа почернела там, где не быловолдырей. Ожог болит всю дорогу, и боль от кожи передается до самой кости. Ожог– это единственный вид травмы, который убеждает меня, что нервные окончанияесть и глубже кожи. А то как оно могло бы там так зверски болеть?

У меня была встреча с Ронни в клубе здоровья в три. Ронни –это сокращение от Вероники. Она говорила, что так получает куда больше заказовкак частный детектив – люди считают, что она мужчина. Горько, но правда. Мыбудем работать с тяжестями и бегать. Я очень тщательно надела поверх ожогаспортивный черный лифчик. Резинка сдавила синяки, но в остальном все былонормально. Ожог я смазала антисептиком и застелила куском пластыря. Поверхвсего остального я натянула красную мужскую футболку с рукавами и открытойшеей. Черные велосипедные штаны, носки для бега с тонкой красной полоской ичерные найковские кроссовки с воздушной подушкой завершили костюм.

Футболка открывала бинт, но скрывала синяки. Завсегдатаиклуба здоровья уже привыкли, что я прихожу с синяками или еще как-нибудьпохуже. И вопросов больше не задают. Ронни говорит, что я грубо им отвечала. Нуи ладно. Я люблю, когда меня оставляют в покое.

Я надела пальто, взяла спортивную сумку, и тут зазвонилтелефон. Я подумала, но все же трубку взяла.

– Говорите!

– Это Дольф.

У меня живот свело судорогой. Еще одно убийство?

– Что случилось, Дольф?

– Установили личность неизвестного, которого тыосматривала.

– Жертвы вампиров?

– Его.

Я выдохнула – оказывается, я задержала дыхание. Убийств покабольше нет, а мы продвигаемся – что может быть лучше?

– Кэлвин Барнабас Руперт, среди друзей – Кэл. Двадцатьшесть лет, женат на Дениз Смит Руперт четыре года. Детей нет. Страховой агент.Связей с вампирскими кругами пока не установлено.

– Может быть, мистер Руперт просто оказался не в томместе в неудачный момент.

– Случайное преступление?

– Возможно.

– Если так, то у нас нет картины, нет того, что искать.

– Значит, ты просишь меня проверить, не был ли КэлРуперт связан с монстрами?

– Да, – ответил он.

Я вздохнула:

– Попробую. Это все? Я опаздываю на встречу.

– Все. Позвони мне, если что выяснишь. – Он говорилочень мрачным голосом.

– Ты мне сообщишь, если обнаружится другое тело?

Он вроде как фыркнул:

– И даже заставлю прийти и обмерить эти проклятыеукусы. А что?

– Голос у тебя мрачный.

Смеха в его голосе уже не было.

– Это ты сказала, что будут еще тела. Ты перемениламнение?

Я хотела бы сказать “да”. Но не сказала.

– Если это шайка одичавших вампиров, тела еще будут.

– Ты можешь предположить что-нибудь другое, кромевампиров? – спросил он.

Я минуту подумала и покачала головой:

– Ни черта.

– Ладно, потом поговорим.

И телефон оглох. Дольф не обременял себя всякими “здравствуй– до свидания”.

Я взяла резервный пистолет, девятимиллиметровый “файрстар”,и сунула в карман жакета. Одевшись на тренировку, кобуру прицепить простонекуда. В “файрстаре” было всего восемь пуль против тринадцати в браунинге, нотот выпирал бы из кармана, и народ стал бы глазеть. К тому же, если ты несможешь снять плохих ребят восемью пулями, лишние пять тебе вряд ли помогут.Конечно, в сумке в кармане на молнии у меня есть и запасная обойма. В нашивремена роста преступности осторожность для девушки излишней не бывает.

Мы с Ронни шли по кругу силовых снарядов в клубе “ВикТанни”. Тут полных два набора, и во вторник в 3.14 дня очереди на них небывает. Я работала с тренажером отводящих и подводящих мышц бедер. Перемещаешьрычаг сбоку, и машина переводится в другое положение. Кстати, положение для сведениябедер выглядит довольно неприлично, как гинекологическое пыточное устройство.Это одна из причин, по которой я на эти тренажеры надевала шорты. И Ронни тоже.

Я сосредоточилась на сведении бедер настолько плавно, чтобы“блины” не щелкали. Если они щелкают, это значит, что ты не контролируешьупражнение или работаешь со слишком большими весами. Я работала с шестьюдесятьюфунтами – это не очень тяжело.

Ронни лежала на животе, работая с тренажером для ног, иподнимала ноги назад, почти касаясь пятками ягодиц. Мышцы икр ходили иперекатывались у нее под кожей. Мы обе не очень громоздкие, но крепкие.Вспомните Линду Гамильтон в “Терминаторе-2”.

Ронни закончила раньше и побежала трусцой вокруг тренажеров,поджидая меня. Я опустила “блины” с легчайшим щелчком. Когда заканчиваешь,можно щелкнуть весами. Уйдя от тренажеров, мы побежали по овальной дорожке. Онабыла огорожена стеклянной стеной, за которой был голубой бассейн. Тамнакручивают круги одинокий мужчина в плавательных очках и в шапочке. С другойстороны была комната для поднятия штанг и кабинет аэробики. На концах дорожкибыли зеркала, и всегда можно было посмотреть на себя, как ты бежишь. В плохиедни я могла без этого обойтись, в хорошие дни это бывало забавно. Способубедиться, что бежишь ровно и руками работаешь как надо.