— Я слушаю, — Борис Аркадьевич обернулся. В его глазах застыло полное сознание ситуации. А еще, глядя на напряженное лицо Беса, мужчина все понял. В том числе, свои шансы.

— Я мало тебе платил? — спокойно произнес Бессонов, но в его душе плясали черти.

— Думаешь, дело в деньгах? — Батя изогнул бровь и принялся натирать чайные чашки, составляя их через распахнутые дверцы шкафчика.

— Думаю, не только в них, — Харитон шагнул ближе, вглубь комнаты.

Расстегнув пуговицы пальто, Бес сел на свободный стул у стола. С тихим стуком на дубовую столешницу опустился пистолет.

— Правильно думаешь, Харитоша, — хмыкнул Батя, — Ты всегда был сообразительным малым.

Батя сел напротив Беса. В его глазах не было страха. Скорее, какая-то обреченность.

— Она сделала из тебя слюнтяя, — Батя сцепил руки в замок и чуть подался всем телом вперед, — Было время, когда человек мог лишиться всего только за косой взгляд в твою сторону. А сейчас?

Бес молчал. Он не видел необходимости в долгих беседах. Поступок Бати оказался более красноречивым, чем любые слова.

— Ты уже не тот, что прежде, — говорил Батя, всматриваясь в темно-серые глаза Беса. — Тебя перестанут бояться, как только просекут, что девка влезла тебе в мозги! Вспомни, кто ты такой, Харитон Сергеевич! Завтра через нее смогли бы выйти на тебя. И что тогда?

— Сколько тебе заплатил Горбун, Боря? — спокойным голосом прервал Бес речь бывшего друга, — По чем нынче предательство, а, Батя?

— Ты прекрасно знаешь, я ни копейки не взял из тех денег! — устало проговорил Тяпин, понимая, что его слова не произвели желаемого эффекта.

Бес молчал, глядя на бывшего друга. И тот понял, что никакие уговоры не помогут. Взглянув на Бессонова, Батя усмехнулся.

— Она ведь обычная девка, — обреченно произнес Борис, — Ни чем не лучше других, что были у тебя.

Тяпин сокрушенно покачал головой, словно человек, уставший биться головой о бетонную стену непонимания.

— Знаешь, а ведь она мне даже нравилась, когда появилась на пороге нашего дома, — невесело усмехнулся Батя, его немигающий взгляд застыл на пистолете, лежащем посреди стола между ними, — Сестренка Бека — девчонка с непростой судьбой и милой мордашкой. Помню, я тогда подумал, что Мишель — серая мышь, мимо которой ты пройдешь и не заметишь даже. Но ты заметил.

Батя несколько минут молчал, размышляя, что именно говорить Бесу, а о чем умолчать.

— Знаешь что, Харитоша, — словно теряя терпение, вздохнув, проговорил Борис, — Пройдет время, ты забудешь о ней, и поймешь, что я был прав. Без этой девки тебе будет лучше. Она, как нарыв, который нужно вскрыть. Как гной, который губит живые клетки. Как опухоль. Ее нужно только удалять. Вырвать с корнем.

Батя внимательно смотрел за Бесом, изучая его лицо, пытаясь читать эмоции, но их не было. Ни один мускул на лице Бессонова не дрогнул.

— Я допускаю, что с Горбуном я перегнул, — примирительно вновь начал Батя, — Но иначе ее было не убрать. Пусть она и была сестренкой Бека, но ее мог нанять кто угодно. Я больше чем уверен, что она работает на твоих врагов. А их у тебя не мало! Кто знает, что именно она успела выведать, пока спала с тобой? Так что, Харитоша, сворачивай лавочку, и давай ужинать. В конце концов, мы одна семья. А она — всего лишь девка, которая хорошо раздвинула ноги. А бабло я скину. Да даже в любой приют переведу! Хочешь, беспризорникам тем, что у нас на территории прибились? Да один хрен кому!

В эту самую секунду Бессонов не сдержался. Одним молниеносным движением сорвался с места и, схватив Батю за шею, прижал к стене, фиксируя и не позволяя двинуться. Даже дышать.

— Семья не предаст! — рявкнул Харитон, — Она моя семья. А ты — гнида!

Больше Бес не проронил ни слова. Так же внезапно ослабил хватку. Шагнул назад, не обращая внимания на Батю, грузно оседающего на пол.

— Это мой дом, тебе в нем не место, — коротко бросил Бес, не взглянув на Батю.

Харитон не задержался ни на мгновение около стола. Не оглянулся в дверях, чтобы проверить, взял ли Батя пистолет в руки.

Бес широким шагом шел к входной двери, ведущей на улицу. Ему нужен был глоток свежего морозного воздуха. Стены его душили.

Громкий звук одиночного выстрела застал его на пороге сквозь распахнутую настежь дверь. По спине прошелся озноб. Ветер подхватил хлопья снега и швырнул в лицо, заставляя на миг зажмуриться.

— Харитон Сергеевич? — Бек стоял около крыльца, ожидая шефа, и готовый сорваться в любую минуту на подмогу.

Бессонов глубже спрятал руки в карманы пальто. Он так и не застегнул его, позволяя холоду пробраться под теплую ткань.

— Отвези меня в клуб, — устало приказал Бес, — И пришли парней, пусть уберут.

В дни, когда не проводились бои, в «Гладиаторе» было тихо. Парни методично отрабатывали удары, тренировались. Бойцы, которые не выступали, проходили инструктаж у старших: Ажура и Бека, заодно получали задания, куда и на какой объект ехать.

Бес редко появлялся в общем зале. Сам Харитон, как правило, тренировался в личном спортзале дома. Иногда устраивал спарринги с Ажуром или тем же Беком, потому что у других бойцов не было и намека на желание выйти против шефа на ринг. Пусть даже тренировочный. И дело было не в уважении. А в банальном страхе. Ведь Бессонова не зря называли Бесом.

После разговора с Батей Бес хотел уединения, но что-то словно магнитом тянуло его спуститься на первый этаж здания. Поэтому, после разговора с важными людьми, Бес оставил мобильник в кабинете и медленно спустился по лестнице, ведущей в общий зал.

Первое, что бросилось в глаза Бесу, — толпа, собравшаяся вокруг центрального ринга. Кто-то восторженно кричал, кто-то свистел, у кого-то вырывалась громкое «Покажи ему, малышка!».

И все было бы отлично, если бы Бес не был категорически против баб на ринге. Бессонов никогда не был поклонником «кошачьих боев». И в клубе не держал бойцов женского пола. Все об этом знали.

Бес прищурился, выискивая Ажура в толпе парней. Только он мог наплевать на правило шефа и взять девчонку в команду.

Толпа перед Бесом расступилась и стихла.

Ажур нашелся мгновенно. В спортивной форме, вспотевший, с красным следом от удара на скуле. А девчонка в шлеме прыгала рядом, нанося короткие и быстрые удары. Прежде, чем рявкнуть и остановить бой, Бес отметил, что девчонка очень шустрая. Молниеносно быстрая. Ее реакции мог бы позавидовать лучший боец его клуба. Даже Бек, который стоял тут же, у канатов и с серьезным выражением на лице отдавал короткие команды девчонке.

И только теперь Бессонов увидел, что фигура девчонки — до боли знакома, что из-под шлема выбиваются пряди светлых волос, а глаза — голубые и горящие, смотрят открыто и с вызовом.