— Слишком скверно, — обратился он к Рейнджеру сфилософической усмешкой. — Она соблазнительна во многих отношениях, однакопотом… — Его игривое настроение сменилось жесткой решимостью. — Такой былаЭрика. Я не хочу еще раз совершить подобную ошибку, на время или иначе.

* * *

Четырьмя часами позже Джек чувствовал себя усталым, какникогда в жизни, к тому же у него возникло ощущение, что в последующие часы емупридется страдать от душевной боли, не менее сильной, чем усталость. Однакодень оказался продуктивным: он близко познакомился с той работой, на которойбыло основано и от которой зависело процветание «Сломанной шпоры» в настоящем ибудущем.

Они вместе ехали домой, и Клэнси оказался превосходнымисточником сведений по истории ранчо, особенно во всем, что касалось враждымежду Стэндишами и Краунами. Джек заметил, что забор между двумя владениями несоответствует своему главному назначению — удерживать стада по отдельности: завсе время, что он провел, объезжая стадо верхом на Рейнджере, он то и делонатыкался на животных с клеймом в виде короны. Да и Клэнси подтвердил, чтозабор этот не более чем символ. Он принес с собой куда больше проблем, чемреальной пользы, и обходился дорого, особенно если учесть необходимостьпостоянного патрулирования и столь же постоянных починок. Но Эйб Стэндишнастаивал на его возведении, а Клэнси неукоснительно следовал традиции.

Когда они добрались до загонов, Джек задал вопрос, которыйуже много часов сидел у него в голове.

— Вы верите, что Уолтер Краун убил Эйба?

Клэнси сложил губы трубочкой:

— У старика Уолта много плохого. Я у него проработалпять лет, мне это хорошо известно. Убийца ли он? Такого я не мог бы сказать ниоб одном человеке, если бы не был полностью уверен.

— Я разделяю это чувство. И вы слышали, я уверен, чтошериф и врач считают смерть Эйба результатом несчастного случая.

— Да, я об этом слышал.

— Эйб упоминал при вас о приступах головокружения?

Клэнси кивнул.

— Они все время усиливались.

— Стало быть, возможно, что произошел несчастныйслучай?

Клэнси в ответ передернул плечами и сказал:

— Но ведь человек, у которого то и дело кружитсяголова, не станет слишком близко подходить к самому краю обрыва, верно?

— Это как сказать.

— Я считаю, что его толкнули, — произнес наконецКлэнси. — Но я не могу утверждать, что толкнул его Уолт.

И не могу придумать, кому еще это было бы нужно. А вы?

Он устремил пристальный взгляд на Джека, словно бы говоря:«Думайте что хотите, но не вынуждайте меня называть убийцей кого бы то ни былобез прямых доказательств».

— Все ясно, — сказал Джек.

Он спешился, потрепал по шее Плутона, на котором ехалтеперь, и подошел к Рейнджеру, желая освободить тяжело поработавшую лошадь отседла и сбруи. Рейнджер вполне заслужил право побегать на свободе.

— С лошадьми я сам управлюсь, — заявилКлэнси. — А вы побудьте пока с вашими девочками. Как вижу, они нашли длясебя полезное дело.

Джек обернулся в ту сторону, куда смотрел старый ковбой, и,к своему великому удовольствию, увидел, что Мэри и Луиза и вправду занялисьполезным делом: они снимали с веревок, натянутых между кухней и кладовой,высохшее на солнышке белье. Джек быстро направился к ним и похвалил обеих заготовность поработать. Потом спросил, где Джейни.

— Она в конюшне вместе с Тринити, — ответилаЛуиза. — Ей только бы играть с поросятами, больше ничего.

Работник натаскал в стойло много свежего сена, так чтоДжейни может забавляться не пачкаясь. — Тут кузина окинула Джеканеодобрительным взглядом. — А ты опять весь в пыли.

Джек хлопнул ладонью по своим брюкам, в воздух поднялосьоблако пыли, и Мэри закричала:

— Уходи отсюда! Ты перепачкаешь чистое белье!

— Простите, мисс. — Джек улыбнулся и приподнялшляпу. — Пойду в дом и вымоюсь, пока вы обе сделаете тут всю работу.

Мэри рассмеялась.

— Это вовсе не похоже на работу. Какой чудесный былдень! Я так рада, что ты взял нас с собой.

— Я тоже рад. — Он обратился к Луизе:

— Ну а ты?

Тоже рада?

Луиза пожала плечами.

— В Сан-Франциско мне больше понравилось. Но и здесьнеплохо. По крайней мере пока.

— Ей скучно, потому что здесь все мужчиныстарые, — съязвила Мэри.

— Все молодые заняты объездами, — объяснил Джек,про себя добавив, что оно и к лучшему. Меньше всего он сейчас нуждался в целойораве букару, выманивающих по ночам Луизу из ее спальни через окно.

Джек глянул в сторону конюшни, подумав, что забавно было быполюбоваться на Джейни, играющую с поросятами, но решил, что стоит переодеться,прежде чем встречаться с хозяйкой дома. Направляясь к дому мимо кораля, он судивлением заметил на дороге трех всадников, скачущих прямо к парадномукрыльцу.

— Гром меня разрази! — буркнул Клэнси, хлопнувПлутона по крупу, чтобы тот отправлялся в загон. Потом старый ковбой затворилворота загона, не сводя глаз с нежданных гостей.

— Вам эти люди вроде бы знакомы? — спросил Джек.

— Это Уолт Краун и два его парня.

— Ну, в таком случае и меня разрази гром.

— Я скажу, что им тут делать нечего.

Джек удержал старшего рабочего за руку.

— Не спешите. Как я понимаю, это может быть хорошимзнаком. Возможно, им, как и мне, опостылела кровная вражда и они решили начатьвсе заново.

— Мисс Тринити не понравится их появление здесь И онане одобрит вашего знакомства с ними.

— Она мне только сегодня говорила, что доверяет моему суждениюво всем, что касается управления ранчо. И к тому же, — добавил он,подмигнув, — она сейчас в конюшне с Джейн и пробудет там еще какое-товремя. Давайте сделаем хотя бы первый шажок.

Он встал перед домом и, положив руки на бедра, ждал, покавсадники не подъехали совсем близко. Тогда он сдвинул шляпу на затылок ипроговорил совершенно невозмутимо:

— Добро пожаловать в «Сломанную шпору». Я ДжекРайерсон, друг семьи. Чем могу быть полезен?

— Вы новый партнер? — спросил старший из троихвсадников, перебрасывая ногу через спину лошади и тяжело опускаясь на землю;улыбнувшись, он протянул Джеку руку. — Я Уолт Краун. Полагаю, вы обо мнеуже слышали.