Про паспорт я уже не вспоминала. Действительно, что за бред проверять мужа. Взял он паспорт или не взял? Не буду же я пересекать границу без паспорта, как тушка или чучело. Если не взял паспорт, придется возвращаться, а это в его планы не входит. Не зря же он так торопится?

Из-за стола я вышла в состоянии сытости и душевного комфорта. Никита тоже выглядел вполне жизнерадостным. Доктор за ужином не перебрал и пребывал в приподнятом настроении, шутил и рассказывал курьезные случаи из своей практики.

– Ах, Эмма Львовна, кого я только не лечил! И Горбачевых, и Ельциных, и Брежневых. И совсем уж древние личности попадались. Я, например, несколько княжон Анастасий наблюдал, двух Маяковских. Был даже один профессор Павлов, все на наших больничных собак покушался. Одну таки поймал, пытался хвост собачий на кошачий заменить, но мы вовремя заметили его приготовления к операции. Теперь этот «вивисектор» в изоляторе сидит, случай все-таки тяжелый, мало ли что ему в больную голову взбредет.

– А как же Наполеоны, Ленины? Такие персонажи у вас были?

– Нет, таких не было. Сейчас другие кумиры. Молодежь болеет рэп-исполнителями. Кто постарше – политическими деятелями, но, я бы сказал, деятелями более свежих времен, депутатами, не хочу называть имен, люди вполне уважаемые. Особенно интеллигенция к психическим расстройствам предрасположена: больше знает, больше читает. У меня был один случай. Рассказать?

– Расскажите, хочется послушать, я тоже себя к людям умственного труда причисляю, – отозвался Никита. – Как вы говорите, интеллигентность ведет к шизофрении?

– Нет, к шизофрении ведет другое, – засмеялся Сергей Ильич. – Слушайте. Одно время я практиковал частным образом. Кабинетик был полулегальный. Пациенты приходили больше по рекомендации, рекламу в газете я не давал. Кто мужей от пьянства лечил, кто тещ маразматических приводил, женщины больше выговориться приходили. Работал я и наркологом, и психоаналитиком в одном лице, одним словом, специалист широкого профиля. Так вот, раз приходит дама предпенсионного возраста. Я ей говорю: «Садитесь», а сам бланк заполняю. Спрашиваю: «Фамилия, имя, отчество». Она мне:

«Софья Ивановна Ковалевская». Ну, думаю, здесь типичный клинический случай, одними таблетками не обойтись, нужно в стационар оформлять. Спрашиваю дальше: «Чем занимаетесь?» – «Да больше цифрами», – отвечает мне дама. «Ну конечно, цифрами! Чем же еще? Наверное, учительница математики на старости лет вообразила лет себя Софьей Ковалевской. Нынешние детки и не до того доведут!» – думаю я. «Конечно, конечно, я помню, какой вы вклад в мировую математику внесли», – уже вслух говорю ей. – Я вам, Софья Ивановна, предлагаю в стационаре подлечиться. Вы как, не против больницы? За городом, свежий воздух, питание отличное. Там все местные знаменитости лечатся. Я вам составлю протекцию. Пройдете курс лечения, окрепнете морально и физически. Вы мне сейчас за визит заплатите, а завтра за направлением приходите. С вас…» – и называю ей сумму. Она кивает мне головой, мол, согласна, и просит квитанцию ей выписать, а у меня этих бумажек отродясь не было. Вырвал из блокнота листик, чиркнул там сумму и протягиваю ей. А она мне: «Что ж вы, Сергей Ильич, так бессовестно государство наше обманываете: с больных такие деньги дерете, а налоги не платите? Совести у вас совсем нет». «Да, здесь намного все серьезней, чем я предполагал. Может, бригаду психиатрической помощи вызвать?» – думаю я, а сам уже к телефонной трубке руку протягиваю. «Погодите звонить, Сергей Ильич, лучше прочитайте внимательно мое удостоверение. Вы меня приняли за пациентку, а я к вам по другому вопросу пришла», – и протягивает мне удостоверение налогового инспектора. Открываю, а там так и есть – Софья Ивановна Ковалевская. Облом полный. Я ей: «Вы меня неправильно поняли. Эти деньги – залог за путевку в санаторий. Отличный санаторий, раньше ВЦСПС принадлежал, профсоюзные боссы здоровье там поправляли». Она, конечно, не верит, своих людей позвала, они на стреме в коридоре сидели. Неприятностей у меня тогда было много, денег тоже отдал немерено. Частную практику пришлось свернуть и вернуться работать в больницу.

– А разве Ковалевская по отчеству была Ивановна?

– А бог его знает, может, и не Ивановна. Я со школы помню – Ковалевская Софья, а дальше, поди знай, как по батюшке. Да вы на улицу выйдите, спросите, я уверен, пять из десяти не будут знать, кто это вообще такая.

– Васильевна она была по отчеству, Васильевна, – подсказал Никита.

– А ты откуда знаешь? – Уж я никак не ожидала от него такой осведомленности в области точных наук.

– У меня мать была учительницей математики, у нее в спальне висел портрет вашей Ковалевской, – пояснил Никита.

– Надо же! – Я с интересом посмотрела на Никиту. – Да, грустная и смешная история одновременно. Что ж вы, специалист по душам, не раскусили подлог? – спросила я доктора.

– Так ведь, по большому счету, все люди в той или иной степени страдают психическими расстройствами. Шизофрения – вполне нормальный диагноз. Если разобраться, лечить нужно каждого.

– И то верно! Я по жизни с одними идиотами общаюсь. Сам какой-то дерганый стал.

Вот Эммочку обидел сегодня. Но, надеюсь, я искупил свою вину? – Никита театрально облобызал мою руку.

«Подлиза! Искупать вину долго придется. Нас, женщин, тортом не подкупишь! Но все равно, как приятно, когда мужчины просят прощения! Мы даже готовы простить им мелкие прегрешения, лишь бы еще раз услышать слова раскаяния», – подумала я и милостиво кивнула:

– Прощаю.

Мы подошли к машине. На меня ни с того ни с сего накатила дикая усталость. Наверное, разморило от вина. Кружилась голова, и очень хотелось присесть, а еще лучше прилечь, поэтому я шмыгнула в машину и свернулась калачиком на заднем сиденье.

– Никита, может, ты пересядешь вперед? Мне хочется спать. Шашлыки и вино доконали меня окончательно.

Я не услышала ответа. Веки мои сомкнулись, и я почувствовала, как проваливаюсь в дремоту. Вокруг меня закружились какие-то видения. Я растворилась, растеклась и превратилась в нечто разовое, затем в зеленое, затем в голубое. Мне было легко, я не чувствовала своей плоти, и мне казалось, что я распалась на атомы и они, эти маленькие разноцветные шарики, раскатились по безмерному пространству.

«Как же мне их всех собрать вместе? Если какой-то атом случайно пропадет, ничего не получится, я не смогу вновь стать человеком», – подумала я во сне, и мне от этой мысли стало грустно.

– Эмма, проснись, пожалуйста, мы на границе, – сквозь пелену видений услышала я и почувствовала, как кто-то теребит мое плечо.

– А, что, зачем? – пробормотала я, не понимая, с какой стати меня пытаются поднять.

– Эмма, таможенный контроль, нужно выйти из машины, – рявкнул мне в ухо Никита.

Я с трудом пришла в себя, голова совершенно не функционировала. Мобилизовав силу воли, я открыла глаза. Передо мной стоял офицер, уж не знаю, сколько звездочек было у него на погонах, с заднего сиденья особенно не рассмотришь. Никита взял меня за руку и пытался вытянуть из «Мерседеса».