– Ты хотел меня убить! – неистовствовала Мила, а Элвис тем временем продолжал петь: Believe me, believe me / I can’t help but love you…

– Это не я, – оправдывался Паскаль. – Это наркотик.

…But believe me / I’ll never tie you down…

Мила все еще чувствовала на себе хватку душителя и поднесла руки к горлу. Странно, но оно не болело. Как такое возможно?

Песня закончилась – теперь мелодия звучала только в голове у Милы. Теперь она поняла, какую совершила ошибку: если в «Дубле» дождь казался таким реальным, она легко могла представить себе все остальное.

Фикция могла обернуться реальностью.

Один компонент «Запредела» не записан в кодах программы…

– В «Дубле» можно умереть. – Мила была в ярости. – Это я должна была обнаружить сама?

– Ум видит то, что ум хочет видеть, – отвечал Паскаль. – Ощущение реально как для жертвы, так и для палача: вот почему «Дубль» пользуется успехом… Секс, насилие, боль, смерть: можно испытать все. И самое поразительное в том, что ты не нарушаешь никаких законов и никто не вправе покарать тебя.

Мила подумала о Карле Андерсоне. Она не раз задавалась вопросом, как мог отец так зверски уничтожить плоть от плоти своей. Ответ простой: он уже знал, что испытает. И ему это нравилось.

– Парк аттракционов для поганых маньяков, – проговорила она, продолжая целиться в Паскаля.

– Теперь успокойся, пожалуйста…

– Успокоиться. Еще чего!

– Если бы не я, ты бы задохнулась. – Паскаль поднялся с пола, потирая ушибленную спину. – Ты должна сказать мне спасибо.

У Милы подогнулись колени. Голова закружилась так, что она чуть не рухнула на пол. Паскаль бросился к ней и вовремя поддержал.

– Потрясение было слишком сильным, – отметил он, осторожно забрал у нее пистолет и повел к раскладушке.

Мила не сопротивлялась.

– Игра говорила с тобой, верно? – спросил человек в горнолыжной маске.

– Похоже, да, – согласилась Мила. – Но я не совсем поняла о чем.

– Не беспокойся, поймешь, – утешил ее Паскаль, потом принес бутылочку воды. Открыл ее, хотел отхлебнуть, но сначала дал Миле.

Она взяла бутылочку и этим скрепила мир.

– Теперь, когда я знаю, как это работает, отправь меня обратно, хочу доиграть.

– Не знаешь ты ни черта, да и на ногах не держишься, – возразил Паскаль. – И потом, нельзя так часто принимать LHFD: это зелье превращает мозг в кашицу, ты не знала?

Какая разница: ведь она нужна Алисе.

– Если ты сейчас вернешься туда, то не будешь знать, куда идти. Сначала ты должна найти в реальном мире следующие географические координаты.

Мила вспомнила, как ей на запястье написали цифры. И поняла, что это был бонус, подарок для новичка, больше ей ничего не достанется даром.

– Ты должна сосредоточиться на том, что видела, пока была там, – объяснил Паскаль. – Элементы мизансцены чрезвычайно важны для того, чтобы понять, как тебе играть дальше: это как части ребуса, каждая имеет какое-то значение.

– Алиса говорила со мной, это значит, что она еще жива? – сразу спросила Мила.

– Мне больно тебе об этом говорить, но думаю, что твоя дочь – отвлекающий фактор: она должна была отвлечь твое внимание от более важных вещей.

Что может быть важнее дочери? Но наверное, Паскаль прав. Размышляя над этим, Мила сделала из бутылочки изрядный глоток.

– Вначале какой-то голос предупредил меня о том, что может случиться…

Спасайся.

– Вряд ли ты найдешь друзей там, внутри, – не поверил Паскаль.

– И все-таки там кто-то был: я чувствовала его присутствие и в квартире Андерсонов. – Бывшая сотрудница Лимба стояла на своем. – Никакой угрозы, наоборот – какое-то позитивное присутствие, не знаю, как объяснить. Вроде… призрака.

Паскаль покачал головой:

– Я тоже не знаю, как это объяснить, но иногда в «Запределе» мы видим и слышим то, чего нет, что происходит только у нас в уме, особенно если находимся под действием кислоты.

– Потом, конечно, чудовище и девушка…

– Опиши мне их.

– Чудовище соткано из тени, оно хотело меня задушить, – это все, что я знаю… Девушка похожа на студентку, может, оттого, что на ней очки. Я ее видела в картине, которая была также и зеркалом, потому что ее лицо в отражении было и моим лицом тоже…

– Картина, студентка… – подытожил человек в горнолыжной маске.

– Там была старая мебель и черная роза, – добавила Мила. Потом голова у нее опять пошла кругом, она вцепилась в края раскладушки и закрыла глаза.

Паскаль принес ей еще бутылочку воды.

– Ты должна побольше пить, чтобы очистить организм от остатков «Слезы ангела». И постарайся немного поспать.

– Некогда спать, – отмахнулась Мила, стараясь держаться из последних сил. Алиса не может ждать. – И потом, я слишком взвинчена, мне не заснуть. – И это, подумала она, тоже из-за наркотика.

– Все поправимо… – сказал человек в красной горнолыжной маске.

Он порылся в кармане и протянул ей другую таблетку.

– Ниацин, антагонист LHFD: четырех миллиграммов достаточно, чтобы выйти из трипа, – заверил он Милу.

Мила положила таблетку в рот, сделала глоток воды. Паскаль положил ей на плечи руки в латексных перчатках и заставил лечь. Она не сопротивлялась, сил больше не было.

– Вот поспишь, в голове у тебя прояснится, и мы подумаем, как вернуть твою дочь, – пообещал он.

У Милы отяжелели веки. Все расплывалось перед глазами, виделось как в тумане. Она уловила только, как Паскаль снимает красную горнолыжную маску.

Но прежде чем Мила успела увидеть его лицо, глаза у нее закрылись окончательно.

13

Не успела она заснуть, как через несколько секунд уже снова пробудилась.

Во всяком случае, так показалось ей. В ее сознании этот сон продлился совсем недолго. Но потом она увидела, что вокруг темно и только лунный свет просачивается сквозь полуподвальное окошко. Не может быть, чтобы уже наступила ночь.

Она замерзла. Привстала, огляделась вокруг. Позвала:

– Паскаль…

Ответа не было.

Только тогда она заметила, что нету больше ни старого компьютера, ни причудливого гардероба, ни грима, ни париков. Съестные припасы тоже исчезли. Полуподвал был пуст, словно человек в красной лыжной маске здесь и не жил никогда. Будто Паскаль даже и не существовал в природе.

Эта мысль привела Милу в смятение. Что это, очередной обман Энигмы? Если она не хочет потерять рассудок, надо уходить.