– Любимая песня?

– Что? – опешила Мила.

Паскаль поднял на нее взгляд:

– Я должен иметь возможность вытащить тебя оттуда в любой момент, музыка – нечто вроде страховочного троса.

– В тот раз я вышла сама.

– В этот раз будет все по-другому, поверь мне.

– Тогда что-нибудь из Элвиса, – сказала Мила, помня, как его песни нравились Алисе.

– Король – всегда наилучший выбор, – одобрил Паскаль.

Закончив, он встал, взял большую карту города и развернул ее перед Милой.

– Навскидку я бы сказал, что координаты, которые на тебе записаны, указывают, что ты войдешь в «Дубль» отсюда…

Он показал точку на карте.

– Китайский квартал, – сразу определила Мила, вспомнив неимоверный гвалт, запахи и краски района.

Человек в горнолыжной маске вручил ей очки для виртуальной реальности, потом похлопал по спинке кресла перед терминалом, давая понять, что все готово и очередь за ней.

– Ты ведь знаешь, что эту штуковину с собой захватить не сможешь? – с насмешкой спросил он, указывая на пистолет.

– Тебе нельзя пойти со мной?

– Не думаю, что приглашение распространяется на двоих… Я даже не смогу видеть, что происходит там, внутри, поэтому будь осторожна.

Бывшая сотрудница Лимба положила оружие на стол, рядом с компьютером. Если Паскаль действительно хочет ее убить, подумала она, то уж как-нибудь найдет способ.

Она села в кресло.

На мониторе появился портал «Дубля», стилизованный вращающийся шар и окошко, куда нужно было вбить широту и долготу. Паскаль мигом проделал это, считав цифры с ее запястья.

– Последняя деталь… – Он порылся в кармане брюк, потом протянул ей ладонь, обтянутую перчаткой. На ней лежала синяя таблетка.

– «Слеза ангела», – опознала ее Мила. – Для чего нужен синтетический наркотик?

– Как ты имела случай убедиться воочию, побывав там, графика «Дубля» почти элементарна.

Да, вспомнила Мила, разрешение низкое: выпадающие пиксели и черные дыры; блеклые цвета, нечеткие контуры предметов, изображение плоское, несмотря на трехмерность.

– Многие игроки принимают «Слезу ангела», чтобы получить более реалистичный опыт.

Бывший агент полиции вовсе не намеревалась принимать наркотик.

– Я собираюсь не играть, а расследовать.

– Один компонент «Запредела» не записан в кодах программы: эмоциональный и чувственный опыт, который невозможно объяснить… И если ты не испытаешь в полной мере то, о чем я говорю, то никогда не проникнешь в ум Энигмы и не поймешь, в чем состоит его проект.

«Проект» – слово, которое используют криминологи и профайлеры, подумала Мила. Я не знаю, кто такой Энигма, но и тебя, Паскаль, тоже не знаю: под этой маской может скрываться кто угодно. Она еще раз нерешительно взглянула на обтянутую латексом ладонь, на которой лежала таблетка.

– Ты говорил, что Алиса – ставка в игре.

– Энигма начал новую партию, и ты – его противник, – убежденно произнес Паскаль.

– Во что же мне играть?

– Боюсь, ты сама должна это выяснить.

Мила взяла с его ладони синюю пилюлю и не задумываясь проглотила ее.

– Я готова, – сказала она. – Вперед.

12

В этот раз все было совсем по-другому.

Ее вбросило в черный туннель. Полет был стремительным, длился меньше секунды, но складывалось полное ощущение отрыва: она перестала чувствовать присутствие Паскаля рядом с собой, так же как исчезли звуки и запахи полуподвала.

Пролетев сквозь туннель, она очутилась в проулке между двумя высокими зданиями, в глубине которого виднелась пустынная магистраль.

Ночь. И это удивительно, потому что в реальном мире сейчас было утро.

Визуальный эффект был потрясающий. Реальность вокруг Милы сотворили искусственно, однако совокупное изображение представало невероятно четким. Контуры во время предыдущего захода были размытыми, теперь они определились. Движения были плавными, струящимися, словно тебя заключили в сосуд. Но самое главное – цвета уже были не блеклыми, но впечатляюще живыми.

Заслуга «Слезы ангела».

Мила посмотрела на свои руки. Ухоженные, изящные, с точеными пальцами. У нее никогда не было таких рук. Ногти она стригла очень коротко, кожа шелушилась. Странно. Ей тут же захотелось посмотреть, как выглядит все остальное.

В метре от себя она заметила окно и подошла посмотреться в стекло, покрытое копотью.

Одежда темная, какую она, как правило, предпочитала. Подняла взгляд на собственное лицо – еще было живо воспоминание о том, как она увидела в отражении черты Карла Андерсона.

Волосы чуть развеваются по ветру, кожа молодая, свежая. Мила удивилась, обнаружив, что аватар, созданный Паскалем, и незнаком ей, и чем-то на нее похож. Вначале она не могла себе этого объяснить. В чем-то ей сродни, но все-таки другой.

Это не я, догадалась Мила. Это – Алиса, взрослая.

Такое сходство в порядке вещей, вот только Мила часто забывала о том, сколько у них с дочерью общего. Эта мысль причинила ей боль.

Ее отвлекло ощущение, сотни раз испытанное в прошлом: легкая дымка тумана каплями оседала на лице, на руках. Она поглядела в черные как смоль небеса.

Накрапывал дождь.

Мелкая морось, которая явственно ощущалась, – только теперь Мила поняла смысл того, что сказал Паскаль:

Один компонент «Запредела» не записан в кодах программы: эмоциональный и чувственный опыт, который невозможно объяснить…

Ощущение влаги – очередной обман «Слезы ангела», вполне, впрочем, удавшийся.

Мила пошла вперед по проулку.

Выйдя на магистраль, огляделась. Китайский квартал представлял собой удлиненный анклав низеньких домиков, над которыми нависали небоскребы центра. Обычно эти гиганты светились тысячами огней, но в «Запределе» они казались прямоугольниками из черного бакелита.

Яркие вывески китайского квартала погасли, красные фонари раскачивались на ветру, как печальное напоминание о прошлом. Всюду царила глухая тишина. Перед Милой возникло не то место, которое она помнила, куда любила ходить. Его как будто осквернили, заразили злом.

Легкий ветерок пронесся мимо, холодом обдав ногу. Мила повернулась: никого. И опять, как в квартире Андерсонов, у нее сложилось четкое ощущение, что она не одна.

«Все на тебя смотрели», – сказал Паскаль.

Она пошла по тротуару. В витринах магазинов ничего нельзя было разглядеть, одна темнота. Снова ветерок, но на этот раз говорящий.

– Спасайся, – произнес тот же тонкий голосок, который она уже слышала в спальне двойняшек.