Катя посмотрела в сторону кустарника. Ветка больше не дрожала, замерев в стылом ночном воздухе скрюченной лапкой.

– Не хочешь, – тихо произнесла она. – Все. Хватит с меня. Я…

Внезапно из ее глаз градом хлынули слезы.

– Я больше так не могу!!! – исступленно закричала она. – Я не хочу так!! Что тебе надо от меня?! Почему ты выбрал меня? Чего ты хочешь?! Забирай меня!! Забирай!!!

Захлебываясь рыданиями, она обессиленно упала на колени прямо в лужу.

– Забирай, – едва слышно всхлипнула она. – Пожалуйста… К маме… к папе…

Ее голова склонилась, а дождь продолжал лить равнодушно-холодной стеной.

* * *

Проводив Катю, Семен заехал в управление. Повозился какое-то время с бумагами, в который раз машинально пролистал досье на погибших девушек, затем устало посмотрел в окно.

«Глубокая ночь, – подумал он безо всяких эмоций. – Скоро светать начнет, а домой и не тянет…»

Конечно, можно было переночевать и здесь, но каким он предстанет утром на службе? Небритый, осунувшийся, в измятой, пропахшей потом рубашке?

Убрав документы в сейф, Капков закрыл кабинет, вышел на улицу, зашагал к машине.

Спустя полчаса он уже поднимался по ступенькам, пытаясь вспомнить, что же съестного у него есть в холодильнике. Не доходя пары ступенек до своей площадки, Семен остановился – у его двери на корточках сидела Катя. Насквозь промокшая, обхватив себя руками, она мелко тряслась от холода.

Следователь молча сел рядом, и она подняла голову.

– К-капков, у т-т-тебя есть чай? – стуча зубами, спросила девушка.

– И не только чай, – ответил Семен, доставая ключи из кармана. – Идем.

Через пятнадцать минут они расположились на кухне. На Кате была пестрая футболка с коротким рукавом и спортивные брюки, которые постоянно сползали, отчего ей приходилось их поддерживать, но девушка была рада и этой одежде. Ее мокрые вещи были аккуратно разложены на батарее.

– Тебе сейчас не чай нужен, – сказал Семен, внимательно посмотрев на нее. С этими словами он открыл холодильник, вытащив наружу запотевшую бутылку водки. Плеснув в стакан, следователь подвинул его в сторону Кати:

– Пей.

Она покачала головой.

– Это была паническая атака, Семен, – сказала она. – Как говорят мои друзья-психиатры… Я сейчас согреюсь и пойду.

– Куда ты пойдешь в такое время? Не чуди. Тебя никто не выгоняет, – мягко произнес Капков.

– И на том спасибо, – горько усмехнулась Катя. – Ты узнал что-нибудь о Ларисе? Хоть что-нибудь?

– Пока нет.

С ее губ сорвался болезненный вздох.

– Я никому не верю, – с опустошенным видом сказала она. – Даже тебе. Прости.

Семен сел за стол и, глядя ей прямо в глаза, промолвил:

– Послушай… Я делаю все, что могу.

Катя скептически поджала губы.

– Знаешь, я только беду приношу… Иногда так себя ненавижу… Мои родители погибли в аварии, Семен. Это из-за меня произошло.

Она запнулась, словно прогоняя в памяти те трагические события.

– Ты можешь не говорить об этом, – осторожно заметил Капков.

– Да нет тут никаких секретов, – грустно проговорила Катя. – Я права получила на днях… А мы на пикник ехали, на шашлыки… Я начала отца уговаривать пустить меня за руль. Мама была против, а отец согласился… В итоге не справилась с управлением на резком повороте…

Она отвернулась, вытирая выступившие слезы.

– Ты не представляешь, как я скучаю по ним! – продолжила Катя. – Я так хочу их увидеть… Папа… мама… А вместо них вижу каких-то придурков! Несчастных, но совершенно ненужных и надоедливых. Если бы…

Она снова осеклась, понимая, что сболтнула лишнее.

– Кого ты видишь? – насторожился Капков.

– Никого, – мрачно отозвалась Катя, избегая встречаться со следователем взглядом. – Я… мечтаю. Если бы я на секунду увидела родителей… Я бы…

– Что?

– Прощения попросила, – вымученно проговорила она.

– Я не верю в прощение, – бросил Семен. – Люди не умеют прощать.

– Это не так! – горячо возразила Катя. – Семен, слушай… Я… расскажу тебе.

Она снова осеклась, будто пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино.

– Что именно?

– Нет, – тихо ответила девушка. – Ничего…

– Ты все время недоговариваешь, – сказал Капков. – Если откровенно, это бесит. Ладно, извини, нервы ни к черту. Я в последнее время не сплю совсем, измотался…

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом Катя заговорила:

– Ты выспишься. Обязательно. И я тебе все расскажу. Но не сейчас, Семен. Когда Ларису найдем, обязательно. Я ведь раньше не думала о ней. А теперь ясно, что только благодаря сестре я не сдохла под забором. Не сторчалась и не спилась. Хоть мы и виделись пару раз в год, она будто все время рядом была, за руку меня держала.

Неожиданно лицо Кати накрыла пепельная бледность, и она, судорожно всхлипнув, закашлялась.

– Эй, ты чего? – с тревогой спросил Капков. – Тебе плохо?!

Отдышавшись, она выдавила:

– Нет. Это ей плохо. Но я это чувствую.

– Ты вся дрожишь.

Семен коснулся руки девушки.

– Ого! Кожа ледяная!

– Скажи, что она жива, – тихо попросила Катя.

Капков сдвинул брови – он не хотел обсуждать больную тему. Во всяком случае, сейчас.

– Фактов, указывающих на то, что твоя сестра погибла, – нет, – как можно мягче произнес он.

– Не то, – со вздохом сказала она. – Ты говоришь штампами, Семен. Как будто я корреспондент, тычу тебе в лицо микрофон… Просто мне нужно верить, понимаешь? Это единственное, что остается, когда надежды нет. Как фонарик в кромешной тьме. Единственное спасение. Ты веришь? Как человек, Семен. Не как бездушная следственная машина со всеми ее маховиками и винтиками. Скажи!

– Она жива, – произнес Капков, глядя девушке прямо в глаза.

Катя медленно поднялась из-за стола, невольно потянувшись к мужчине. Некоторое время они безмолвно смотрели друг на друга, затем она неожиданно обвила следователя руками, прижавшись к нему дрожащим телом.

– Катя, – прошептал Капков, но она закрыла его рот поцелуем.

Он вздрогнул, словно стряхивая оцепенение, судорожно вздохнул, обнимая девушку. Не переставая покрывать поцелуями Семена, Катя принялась торопливо расстегивать его рубашку. Наткнулись на стол, что-то со стуком упало, звякнула перевернутая чашка.

Весь окружающий мир для каждого из них перестал существовать.