– Да, я слышала и о таких саламандрах, – подтвердила Баньши. – И что? Это они «гусеницы» для драконов?

– Нет. Ты знаешь, как они размножаются?

– Наверно, как лягушки. Мечут икру, из икры вылупляются головастики, и эти головастики превращаются в саламандр. Но я не уверена.

– Примерно так оно и есть.

– Драго, если немедленно ты не свяжешь саламандр и драконов, да ещё так, чтобы я эту связь уловила, я отхлещу тебя плёткой!

– Минутку терпения. Есть одна очень интересная разновидность саламандр, которые живут в Мексике.

– Не вижу абсолютно ничего интересного в том, что они живут в Мексике.

– Они интересны совсем другим.

– А я вот всё не могу понять, чем же ты мне так интересен, что я тебя до сих пор не выставила за дверь?

– Если тебе скучно, я могу уйти.

– Нет уж! Сначала скажи мне, чем интересны эти долбанные саламандры, живущие в Мексике? А то я умру от любопытства!

– Они порождают головастиков, или как там называются их личинки.

– Драго, все саламандры их порождают. И те, что живут в Мексике, и те, что не бывали в Мексике даже в турпоездке!

– Но у этих необычные головастики.

– Чем же они необычны? Тем, что живут в Мексике? Может, они носят сомбреро?

– Нет. Они необычны тем, что могут сами размножаться. На стадии головастиков.

– Что? Ты уверен? – вот теперь Баньши действительно заинтересовалась.

– Так в книжке написано. Эти головастики называются аксолотли.

– Я слышала про аксолотлей. И даже видела их. Многие держат их в аквариумах. Разве это головастики?

– Так там написано, – повторил Драго. – Так вот, эти самые аксолотли могут размножаться, а могут превращаться в саламандр. Я не знаю, могут ли они сначала размножаться, потом превращаться. В той книге этот вариант не рассмотрен.

– То есть, ты хочешь сказать, что драконы – это аналог саламандр. А кто тогда аналог аксолотлей?

– Вот этого я пока не знаю.

– А эти саламандры, они размножаются?

– Да, но порождают они не саламандр, а аксолотлей!

– Ты это уже говорил. И что получается? Для объяснения, почему не трахаются драконы, ты проводишь параллель между ними и саламандрами, которые как раз трахаются. Ты снова неправильно выразился?

– Нет, всё правильно. Представь, что саламандры перестали трахаться.

– Бедные животные, мне их очень жаль.

– Но они не вымрут! Они могут даже исчезнуть все, но пока живы аксолотли, всегда могут появиться новые саламандры!

– Но почему они перестали трахаться? Зачем тогда вообще они нужны? Природа очень эффективно отсекает излишества, если верить мистеру Дарвину.

– А если не верить?

– Тогда излишеств не допускает Господь. Такая формулировка устроит?

– Устроит. Значит, это не излишество. Значит, они способны к размножению.

– Кто, саламандры? Ты об этом уже говорил.

– Я про драконов.

– Тогда почему они не размножались?

– Драконов привозили издалека. Может, у нас условия были неподходящими для них?

– Если верить легендам, драконы жили очень долго. В неподходящих условиях они бы столько не жили.

– Если снова взять ту же аналогию, саламандры и аксолотли живут в совершенно разных условиях. Так что наш климат, более или менее подходящий для драконов, может быть смертельным для их личинок.

– Красивая идея. Но ничем не подтверждённая.

– Пока ничем. Но я найду доказательства!

– Ищи. А я всё равно думаю, что драконы – выдумка. Пока не доказано обратное.

– Ладно, пойду я тогда.

– Нет, лучше останься.

– Зачем?

– Потрахаемся. Ты столько говорил о размножении всяких тварей, что мне самой захотелось.

– Ты же говорила, что в твои планы на сегодня секс не входит!

– Значит, секс у меня сегодня будет незапланированным.

* * *

Полковник Смит, изгнанный с совещания, вовсе не выглядел огорчённым фактом своего изгнания. Похоже, он пребывал в чудесном настроении.

– Куда мы идём, мистер Смит? – поинтересовалась Линда.

– Ответ на этот вопрос, мисс Линда, очень сильно зависит от точки зрения того, кто возьмётся на него отвечать.

– Я так понимаю, что вы на мой вопрос отвечать не возьмётесь.

– Ну почему же? С метафизической точки зрения, куда бы мы ни шли, каждый шаг приближает нас к Вечности. С большой буквы. Так что, независимо от наших намерений, именно туда мы и идём. Впрочем, даже если мы неподвижны, мы всё равно к ней приближаемся.

– Я бы сказала, что такой ответ ничем не отличается от отсутствия ответа.

– Ну, раз в силу возраста метафизическая составляющая бытия вам недоступна или неинтересна, отвечу вам с бытовой точки зрения. В некотором смысле, мы идём в те помещения на базе, которые выделены нашей конторе.

– Что значит «в некотором смысле»? В каком-то другом смысле мы идём не туда?

– Конечно! Скорее всего, там, куда мы идём, этих помещений нет.

– То есть вы не знаете, где расположены эти помещения, – догадалась Линда. – И мы идём туда, где сможем это узнать.

– Ваша сообразительность не оставляет желать лучшего, – похвалил её Смит. – Вы не зря изучали ясновидение. Хотя для меня было бы гораздо лучше, чтобы вы изучали не ясновидение, а пилотирование.

– Но я же посадила «Дакоту»!

– Речь, мисс Линда, вовсе не о «Дакоте». Дело в том, что в моих планах на будущее вам отведена весьма заметная роль. Разумеется, речь идёт исключительно о профессиональных планах. Я вам обещал в надлежащее время кое-что рассказать, и заверяю, что это время вот-вот наступит.

– Я бы предпочла узнать это кое-что прямо сейчас.

– Не уверен, что вы готовы это воспринять сейчас, но я попробую.

– Буду вам за это весьма признательна.

– Я вам уже говорил, что во время войны занимался отправкой диверсионных групп в тыл противника. В основном, конечно, во Францию. Реже – в Италию, Югославию или Голландию.

– Да, вы говорили. Только страны не называли. И что? Это имеет какое-то отношение ко мне?

– Да, какое-то имеет. Слушайте дальше. Бывали, конечно, исключения, но в основном рейдовые группы доставлялись в немецкий тыл самолётами. Вывозили их оттуда тоже преимущественно самолётами.

– Их выбрасывали с парашютами?

– Почти всегда. В особых случаях наш самолёт приземлялся для высадки десантников на временном аэродроме, подготовленном местными партизанами. Например, если в состав группы входил человек, неспособный прыгать с парашютом. Или если они везли с собой хрупкий груз. Такое редко, но бывало. И, разумеется, наши самолёты приземлялись во вражеском тылу, чтобы забрать возвращающиеся рейдовые группы или их остатки. К сожалению, забирали мы значительно меньше, чем отправляли.