– Вот именно, мисс Линда. Значит, нам нужно победить, и все наши проблемы на этом закончатся. Приступаем к победе. Мистер Браун, задушите мальчишку.

– Я бы не сказал, что этот приказ мне нравится.

– А кого это интересует, мистер Браун? По исполнении вернуться сюда!

– Есть, сэр! – Браун ушёл.

– А как насчёт Божьего суда? – поинтересовалась Линда.

– Не могу знать. Пути Господни неисповедимы, только Он знает, по каким законам Он будет нас судить. Если будет, конечно. Но это неважно. Военный должен исполнять приказ. Невзирая на возможное наказание, трибунал или Страшный Суд. Должен, и всё!

– Делай, что должно, и будь, что будет?

– Именно так. И никого не волнует, нравится ли тебе то, что должно сделать. Мне вот сейчас не нравится, и что это меняет? А теперь мне надо позвонить, – Смит набрал на телефонном диске несколько цифр. – Алло, генерал? Дайте мне представителя контроля. Сэр, вас не затруднит зайти ко мне в комнату? Сэр, если не будет взлёта, то всё это ваше совещание абсолютно никому не нужно. Хорошо, жду.

– А зачем он вам? – поинтересовалась Линда.

– Я хочу, чтобы он санкционировал мой план.

Дверь распахнулась, и в комнату зашёл невзрачный человек в штатском. Линда видела его на совещании. Он и там держался неприметно. Смит и представитель контроля молча обменялись рукопожатием, затем Смит сказал:

– В соседней комнате два трупа, жена и сын погибшего пилота. Нужно их отсюда тихо убрать.

– Нужно только в том случае, если у вас есть толковый план на завтрашний день.

– Сформулируйте приказ.

– Завтра самолёт должен взлететь. Посадка вас не интересует.

– Ясно. Разработчики что-то изменили?

– Да, что-то изменили.

– Сэр, я могу исходить из того, что пятый самолёт имеет те же шансы разбиться, что и предыдущие четыре?

– Да, полковник. Насколько я могу судить, самолёт непременно разобьётся.

– Какая в таком случае цель этого полёта?

– Это мне неизвестно. Но полёт должен состояться. Таков приказ. Излагайте свой план.

– Сэр, я считаю, что эти пилоты-испытатели некомпетентны. Я посажу на прототип своего пилота.

– Эту девочку?

– Да, сэр.

– Мисс, вы сможете взлететь?

– Не знаю. Но я и пробовать не стану!

– Почему?

– Это рискованное дело, раз уже четыре из пяти самолётов разбились. Почему должна рисковать я, а не мистер Смит?

– Полковник, она дело говорит. Вы полетите вместе с ней.

– Да, сэр.

– А если хотите, я попробую уговорить одного из шести оставшихся пилотов, чтобы он вместо неё составил вам компанию. С вами лететь кто-нибудь из них непременно согласится.

– Не нужно, сэр. Моё ясновидение, или, если угодно, интуиция, мне подсказывает, что у меня больше шансов выжить с мисс Линдой в качестве пилота, чем с испытателем-профи.

– Простите, мистер Смит, но я не намерена лететь ни с вами, ни без вас.

– А вот это зря, мисс Линда. У вас ведь высший допуск секретности, присвоенный лично мной. Знаете ли вы, что это означает?

– Что от меня можно ничего не скрывать.

– Верно. А кто понесёт ответственность, если вы, мисс Линда, начнёте болтать?

– Наверно, вы, полковник.

– Вот именно. А что будет, если я погибну в этом полёте? Получается, что вы много чего знаете, но ваше молчание уже никто не гарантирует. Что, по-вашему, в такой ситуации сделают с вами?

– Вы хотите сказать, убьют?

– А вы предполагаете какой-либо другой исход дела?

– Так что же это получается, у меня, выходит, нет выбора? И так, и так – смерть?

– Мисс Линда, неужели вы думали, что попали в красивую сказку, где главный герой – добренький мистер Смит, раздающий детишкам чудесные подарки? Осмелюсь предположить, что если мы с вами и в сказке, то в очень страшной. И смерть в этой сказке подстерегает не только тех, кто допускает ошибки, но и тех, кому просто не повезло.

– Полковник, есть хоть малейший шанс, что мисс Линда посадит истребитель?

– Сэр, «Дакоту» без горючего она посадила. Во время войны я знал одного парня с подобной силой. Он мог водить любой самолёт в любую погоду. Правда, его всё равно убили. Так вот, если она действительно ведьма с той же самой силой, то она наверняка сможет посадить самолёт. Если это вообще возможно, разумеется.

– В чём проявляется эта сила?

– В умении виртуозно управлять любыми механизмами, любой техникой, а кроме того, в неправдоподобно меткой стрельбе из практически любого оружия. Оружие – тоже техника, сэр.

– У мисс Линды эти признаки наличествуют?

– Да, сэр.

– Осталось определить, как эта сила называется. Я предлагаю термин «техномагия».

– Зачем нужен этот термин, сэр?

– Для отчёта.

– Тогда не возражаю, – согласился Смит.

– Значит, я тогда, получается, техноведьма? – уточнила Линда.

– Мисс Линда, если мы вернёмся из полёта живыми, у нас будет достаточно времени, чтобы, никуда не торопясь, подумать над терминологией, обсудить её и, возможно, исправить. А если не вернёмся, то какая нам разница?

* * *

Мортон, ведя машину, пытался хоть что-нибудь выпытать у Джесси о проклятой девке Мелинде Уилсон. Собственно, только ради этого он и взялся лично отвезти ведьму в академию. Допрашивать он умел прекрасно, и Джесси охотно отвечала на все его вопросы.

– Мисс Джесси, вы говорили про девочку, которая якобы застрелила семерых полицейских.

– Это не я говорила. Я только повторила слова маньяка, так, как их от него услышала. То есть дословно.

– Но вы можете себе представить такую девочку, которая способна застрелить несколько вооружённых людей?

– Инспектор, я из семьи магов, и магия мне привычна с самого рождения. Я могу себе представить абсолютно всё, что угодно.

– Но как это вообще можно сделать? Семь человек стоят с оружием в руках, а девочка открывает огонь, и всех убивает. Как?

– Вы же говорили, что вами установлен убийца этих полисменов. Вот как он их застрелил, так и девочка могла. Разве пол или возраст мешают нажимать на курок?

– Но вы знаете девочек, способных на это?

– Я знаю очень много девочек. Но как можно узнать, кто из них на что способен?

– Но если бы такая девочка нашлась, ей самое место было бы в вашей академии?

– В нашу академию может вступить каждый, кто готов оплатить стоимость обучения. Или нужно, чтобы кто-нибудь другой за него заплатил.