Индийский, судя по запаху, но граф наверняка думал, что это китайский.

– Я хоть и большой поклонник китайской архитектуры, – сказал граф. – Но этот особняк должен быть построен в европейском стиле, чтобы вы могли принимать гостей. Так им будет привычнее. Но кое-какая экзотика не помешает. Но сначала к делу.

Он вернул чашку, а другой слуга тем временем налил чай мне. Но я просто погрел руки. Ветер стал слишком холодным.

– Я готов уступить вам эту землю и даже помочь с наймом архитектора и рабочих. Но оплачивать строительство вы должны будете сами. Если захотите, конечно. Но как по мне, лучшая инвестиция – это вложить деньги в собственное жилище. А ещё лучше – в родовой особняк.

– Не могу спорить, граф. Но какое же у вас дело?

– Сегодня проходит очень важный аукцион, – сказал Волконский. – Обычно я брал на него Юншэня Чао, но сами понимаете, что дальше так продолжаться не может. А вы, как специалист по Китаю, сможете мне помочь купить какой-нибудь раритет.

– И вы готовы отдать мне землю ради такой простой помощи? – спросил я.

– Обычно я плачу комиссионные со сделки, но вам я отдам эту землю, мне она не нужна, а вам может пригодиться. Соглашайтесь, она недалеко от города. Цена ещё вырастет, я уверен.

Волконский заговорил тише.

– Говорят, сегодня будет очень много ценных экспонатов, которые привезли из Китая. Мне бы хотелось заполучить лучшие в свою коллекцию.

– По рукам, граф Пётр Сергеевич, – сказал я и пожал его ладонь. – Если там что-то есть ценное, вы об этом узнаете.

* * *

Аукцион проводили на третьем этаже просторного особняка в самом центре Невского. Я стоял у открытого окна, в которое задувал ветер с Невы, и рассматривал проплывающие мимо лодки. Погода пасмурная, из-за этого всё казалось серым: и сама вода, и дорога, идущая под окном, и машины. Серый город, в котором будто не было красок.

Зато внутри зала было иначе. Панели и мебель из красного дерева, картины, висящие на отделанных красным стенах, тоже изображали красные предметы и пейзажи. От этого агрессивного цвета зал казался бы меньше, но светлый потолок с узорами и картинами всё сбалансировал.

– Тут все те, кто часто покупают вещи из Китая, – сказал мне граф и взял с подноса два бокала с шампанским. – Я так вообще не пропускаю ни один. Многие предметы из коллекции взяты именно здесь. Если хотите, тоже можете что-нибудь купить, вас зарегистрировали по моему приглашению.

Людей вокруг было немного, но ясно, что все они – первые богачи столицы. Некоторых я знал. Тот мужчина, стоящий у столика с выпивкой – граф Курецкий, который однажды купил у меня артефакт.

Другой мужчина с аккуратными усами, выступающий перед небольшой группой – Борис Орлов, брат князя Орлова. А тот толстяк с похмелья, от которого немного несло вчерашней выпивкой – бывший директор академии, который, хоть и не был богачом, но был известным китаистом. Наверняка его взяли для консультаций, как и меня.

При виде Волконского он гневно фыркнул носом. Меня бывший директор не узнал.

Остальные дамы и господа были мне незнакомы.

Из стоящего на резном столике патефона играла тихая мелодия скрипки. Пластинка медленно крутилась.

– Барон Шишков! – передо мной остановился пожилой мужчина с закрученными вверх седеющими усами. Говорил он очень громко. – Я полковник Пушкарёв из второй гренадёрской артиллерийской бригады! Слышал, вы создаёте очень недурные артефакты! А в нашем деле не помешало бы что-нибудь, что помогло бы в пристрелке орудий!

– Боюсь, сейчас у меня нет ничего, чтобы я смог вам предложить, – сказал я.

Я больше не делал артефактов – слишком часто в последнее время я тратил Ци. Если слишком усердствовать в использовании магии, то через год я буду выглядеть на свой настоящий возраст. Но прямо я никому не отказывал. Оставлял себе лазейку, чтобы обзавестись при случае полезными знакомствами.

– Полковник, что вы? – дама лет сорока изящно обмахнулась веером. – Как можно применять утончённое магическое искусство для такого грубого оружия, как пушки?

– Видите ли, княгиня! Все эти одарённые, маги, и прочие – слишком высокого о себе мнения! – кажется, полковник артиллерии плохо слышал, поэтому так орал. – А артиллерия работает всегда! И залп линейной дивизионной артиллерии намного мощнее, чем какой-то там маг ранга «орёл» или кто-то подобный!

– Есть ещё драконы, – заметил Борис Орлов, подходя ближе. – Они очень могущественны.

На шум разговора подходили и другие любопытные. Хотя вряд ли во всём особняке был хоть кто-то, кто не слышал полковника.

– Только их хвалённая чешуя не выдерживает залп из батареи шестидюймовок! – гаркнул полковник так, что задребезжали окна. – Мы проверяли! Поганая ящерица тогда улетела и больше к нам не совалась!

Раздался переливчатый звон. Мимо нас прошёл седовласый мужчина в старомодном костюме из сюртука и белых чулок, размахивая колокольчиком.

– Господа, начиная аукцион! – возвестил он.

Слуги расставили крепкие деревянные стулья, а тот старик в старомодном костюме встал за принесённую для него кафедру и кратко объяснил правила, а потом уже приступил к торгам:

– Господа, не будем тратить время. Первый лот! Эта прекрасная фарфоровая ваза датируется примерно началом тринадцатого века. Династия Сун. Стартовая цена тысяча рублей.

Слуги пронесли мимо рядов стульев здоровенную вазу. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что это такое и когда это сделано.

– Хочу, хочу, хочу! – восторженно прошептал граф Волконский, собираясь поднять деревянную табличку.

– Не стоит, – остановил его я. – Это подделка под старину.

– Но как вы поняли?

– Заметил, пока несли. Ей лет десять, и сделана она в подвале. Ненастоящий фарфор всегда просвечивает. Это подделка.

Граф разочарованно выдохнул и опустил руку.

– Тысяча двести рублей, дама в белом в третьем ряду, – распорядитель взмахнул деревянным молотком. – Тысяча двести рублей раз! Тысяча двести рублей два! Тысяча двести рублей три! Продано даме в белом!

Я не нанимался спасать всех богачей от потери их денег. Раз они так стремятся показать своё богатство, то найдут миллион способов утратить его. Мне же главное помочь Волконскому, а не кому-то ещё.

В зале вдруг начали посмеиваться и оглядываться на Петра Волконского. Скоро я понял почему. Внесли метровый свиток, начерченный на белой шёлковой ткани, и развернули при всех. Кто-то засмеялся громче.

– Свиток каллиграфический! – огласил