Стоя у двери и дожидаясь, когда ей откроют, она не знала,что ее ждет. Увидев через застекленную панель женщину, идущую к двери, Мари-Анжочень удивилась. Луиза де Бошан оказалась высокой элегантной дамой лет тридцатипяти с белокурыми волосами до плеч. Пока она шла к двери, волосы скрывали еелицо, но когда она подошла ближе и открыла дверь, Мари-Анж увидела, что стало слицом. Одна половина осталась тонкой, изящной, но другая сторона, казалось,расплавилась, участки пересаженной кожи чередовались со шрамами. Было видно,что попытки хирургов не удались. Из-за этого в ее облике аристократичностьстранным образом сочеталась с уязвимостью.

– Спасибо, что пришли, графиня, – сказала Луиза,поворачиваясь к ней здоровой щекой.

Она проводила Мари-Анж в гостиную, обставленную антикварноймебелью. Женщины сели на стулья времен Людовика XV. Робер мирно спал на руках уМари-Анж. Глядя на малыша, Луиза улыбнулась, но Мари-Анж заметила в ее глазахболь и страдание.

– Я редко вижу маленьких детей, – просто сказала женщина.– Я вообще редко встречаюсь с людьми.

Она предложила Мари-Анж выпить, но та отказалась. Ей нетерпелось поскорее услышать рассказ бывшей жены Бернара.

Луиза посмотрела в глаза Мари-Анж. Было видно, что онапытается собраться с силами.

– Я понимаю, вам сейчас должно быть нелегко, вы меня незнаете, и у вас нет причин мне верить, но я надеюсь, что ради себя самой и радибезопасности ваших детей вы меня хотя бы выслушаете и постараетесь бытьосторожной.

Она помолчала и вздохнула, стараясь поворачиваться кМари-Анж непострадавшей половиной лица. Мари-Анж смотрела на нее с тревогой.Луиза не была похожа на сумасшедшую и не производила впечатление человекаожесточившегося. Напротив, начиная свой рассказ, она казалась такой спокойной,что это даже пугало.

– Мы познакомились в Сен-Тропе, на званом обеде.Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Бернар прекрасно знал, кто я. Мойотец был довольно известен, ему принадлежали обширные земельные владения повсей Европе, кроме того, он добывал нефть на Ближнем Востоке. Бернару это былоизвестно, он также знал, что недавно мой отец умер, завещав все свое состояниемне. Мать умерла, когда я была еще маленькой, других родственников у меня небыло, я осталась одна. Я тогда была молода, хотя и старше, чем вы сейчас. Бернар,казалось, страстно влюбился в меня и стал за мной ухаживать. Он действовалочень быстро, напористо и вскружил мне голову. Он говорил, что мечтает только отом, чтобы я стала его женой и родила ему ребенка. У меня уже был ребенок отпервого брака. Когда я познакомилась с Бернаром, Шарлю исполнилось два года.Бернар был с ним очень мил, и вскоре мальчик в нем души не чаял. Мнепоказалось, что Бернар станет хорошим мужем и заменит Шарлю отца. С первыммужем мы расстались очень плохо, он даже не навещал ребенка. Итак, моему сынунужен был отец, а я влюбилась в Бернара. Он до такой степени вскружил мнеголову, что я включила его в свое завещание. Мне тогда казалось, что это самоемалое, что я могу сделать для него, да и умирать в обозримом будущем я несобиралась. Но я совершила страшную ошибку, рассказав ему об этом.

С ним мы большей частью жили в Дордони, в замке, которыйдостался мне в наследство. Муж тратил огромное количество денег. Он бы меняразорил, но, к счастью, по завещанию отца поверенные частично контролировалимои средства. Под их давлением я в конце концов отказалась оплачиватьумопомрачительные счета. Когда Бернар понял, что придется самому за себяплатить, он страшно разозлился. Позже я узнала, что он задолжал несколькомиллионов долларов. Чтобы не устраивать скандал, который коснулся бы нас обоих,я без шума оплатила его долги.

Она замолчала, окунувшись в неприятные воспоминания.Мари-Анж мысленно приготовилась услышать самое страшное.

– В то лето мы жили в Дордони вместе с Шарлем. Ему былочетыре года. Он по-прежнему обожал Бернара, хотя я к тому времени немногопоостыла, а его долги меня просто пугали.

В словах Луизы Мари-Анж слышалось нечто созвучное еесобственным мыслям, хорошо понимала она и чувства матери.

– Однажды ночью в замке начался очень сильный пожар. Ктому времени, когда мы почувствовали запах дыма, половина дома уже былаохвачена огнем. Я сразу бросилась к сыну. Он спал в своей комнате, экономки вту ночь не было. Добежав до двери детской, я застала там Бернара... – ГолосЛуизы дрогнул. – Он запирал дверь в детскую снаружи. Я набросилась на него,стала с ним драться, попыталась открыть дверь. Бернар сжимал ключ в кулаке. Яударила его, вырвала ключ и вбежала в детскую. Но когда я взяла Шарля на руки ипопыталась выйти, то оказалось, что дверь не открывается: Бернар чем-тозаблокировал ее снаружи. Я не смогла выбраться.

– О Боже... – прошептала Мари-Анж, инстинктивно крепчеприжимая к себе Робера. По ее щекам потекли слезы, но она этого не замечала. –Как же вы спаслись?

– Приехали пожарные. Они натянули под окном сетку. Мненужно было бросить сына, но я боялась. Я стояла у окна и прижимала его к себе.Не знаю, сколько прошло времени. – Воспоминания о пережитом захлестнули Луизу,она заплакала, но была полна желания рассказать Мари-Анж все, как бы это нибыло мучительно. – Я медлила слишком долго. – Ее душили слезы. – Мой мальчикнадышался дыма и умер у меня на руках. Я выпрыгнула из окна вместе с ним, егопытались оживить, но было поздно. Тут из дома выбежал Бернар, он был в истерике,кричал, что все это время пытался нас спасти, но это была ложь. Я рассказалаполиции, как было на самом деле. Они, конечно, стали проверять, и, как иследовало ожидать, когда добрались до двери детской, она оказалась открытой. Ужне знаю, чем он нас забаррикадировал, но когда я выпрыгнула из окна, оносвободил дверь, прежде чем выбежать из дома. Полицейским же сказал, что я не всилах смириться с гибелью сына и поэтому пытаюсь обвинить его. Во время допросаон очень правдоподобно рыдал, и ему поверили. Бернар заявил, что я не совсемнормальная, что у меня развилась патологическая привязанность к сыну. И емуопять поверили. У меня не было никаких доказательств в подтверждение моих слов,но если бы он нас убил, все, что мне досталось в наследство от отца, по завещаниюперешло бы к нему. Он стал бы очень, очень богатым человеком. Позже пожарныеустановили, что пожар начался на чердаке: произошло замыкание, на одном изпроводов оказалась повреждена изоляция. Я уверена, что это сделал Бернар, нодоказать ничего не могу. Только одно я знаю точно: сначала он пытался заперетьдетскую на ключ, а потом забаррикадировал дверь, чтобы мы не могли выйти. Язнаю то, что видела своими глазами и что мой сын умер.

Глаза женщины были полны скорби. Мари-Анж не могла на нееспокойно смотреть. Ей было бы куда легче, если бы она могла считать Луизусумасшедшей, если бы поверила, что женщина пытается найти виновных в смерти еесына, как утверждал на суде Бернар. Но рассказ Луизы привел ее в ужас. Мари-Анжи хотела бы ей не верить, но что-то в самом рассказе, в том, как Луизаговорила, подсказывало ей, что это правда. А если Луиза не лжет, значит, Бернар– чудовище, убийца, он также повинен в смерти ребенка, как если бы убил егособственными руками.