– Ты не очень-то старалась их получить! И тыопределенно виновата в том, что произошло! – резко возразил он. – Эти люди вбанке, они же работают на тебя, так вели им делать то, что ты считаешь нужным.Если, конечно, ты не хочешь подвергнуть меня публичному унижению, отказавшисьвыплатить долг, который я сделал ради тебя. Я пошел на это ради тебя и нашихдетей, именно вы получите выгоду от моих инвестиций.

Обвиняя Мари-Анж, Бернар выглядел образцом благородства исамопожертвования, она же чувствовала себя так, будто нанесла ему удар в самоесердце.

– Бернар, они не мои подчиненные, а попечители, и тыэто знаешь. Они принимают решения сами.

Ее взгляд молил мужа простить ее за то, что она не дает емужелаемого.

– Я знаю, что ты можешь подать на них в суд и добиться того,что тебе нужно – если, конечно, захочешь, – возразил Бернар с видомоскорбленной добродетели.

Мари-Анж была потрясена:

– Ты хочешь, чтобы я подала в суд на попечителей?

– Ты так и сделаешь, если любишь меня. Бернар высказалсвою точку зрения совершеннонедвусмысленно. Однако на следующий день, когдаМари-Анж позвонила в банк и пригрозила обратиться в суд, ей без обиняковзаявили, что она проиграет дело. Попечителям не составит трудапродемонстрировать присяжным, как быстро и безответственно тратились деньги, ипри подобных обстоятельствах ни один уважающий себя суд не позволит нарушитьусловия доверительного управления, тем более с учетом ее возраста.Представитель банка, с которым она разговаривала, имел в виду, что ей всегодвадцать три года и муж, транжиривший средства молодой жены, на суде будетвыглядеть крайне неприглядно и даже подозрительно.

Ей ничего не оставалось, как пересказать Бернару содержаниеразговора. Но, услышав все это, он ледяным тоном сказал, что даст ей знать освоем решении. Мари-Анж уже получила предупреждение: Бернар пригрозил уйти отнее, если она не выплатит его долги, а до зловещего срока оставалось меньшедвух недель.

Время шло, но положение не менялось. Мари-Анж не находиласебе места от беспокойства, муж с ней не разговаривал. Он считал, что егоунизили и оскорбили недоверием, и вымещал свое недовольство на ней. Ночьюнакануне приема по случаю Рождества Мари-Анж почти не спала. Встречая гостей,она лишь слабо всем улыбалась. Бернар же выглядел как всегда – безупречно элегантным,уверенным в себе, полным достоинства. Он был в новом смокинге, сшитом на заказв Лондоне, и кожаных ботинках ручной работы. Мари-Анж надела красное атласноеплатье от Диора, которое ей купил Бернар, но настроение у нее было далеко непраздничное. Над ней дамокловым мечом висела угроза развода, и она оченьбоялась, что муж осуществит это еще до конца года. Бернар считал, что она неценит всего, что он для нее делает, и держался так, будто она оскорбила егодостоинство.

Пока они приветствовали гостей и провожали их в зал, гдебыли накрыты столы, Бернар не сказал жене ни слова. Позже, когда заиграламузыка, он танцевал со всеми женщинами в зале, кроме Мари-Анж. Для нееторжественный прием обернулся кошмаром.

Почти все уже разошлись, когда в кухне кто-то заметил, чтопахнет дымом. Алан Фурнье, который в это время мыл посуду и помогал официантамубирать со столов, пошел посмотреть, откуда этот запах. Один из поваров решил,что дымом тянет из кухонного очага, другой предположил, что по дому простовитает аромат от многочисленных свечей и сигар гостей, но Алан все же решил навсякий случай проверить. На втором этаже он обнаружил, что тяжелые парчовыепортьеры одного из окон охвачены огнем. По-видимому, кто-то поставил подсвечникслишком близко, от свечи загорелась бахрома, и огонь перекинулся на самупортьеру. Алан сорвал ее с карниза, бросил на пол и стал затаптывать пламя итолько позже заметил, что по бордюру в верхней части портьеры огонь ужеперекинулся на другое окно. Алан стал кричать и звать на помощь, но внизуиграла музыка, и его криков никто не услышал. Он в отчаянии попытался сбитьпламя, пока оно не распространилось дальше, но огонь оказался проворнее.Красно-желтые языки перескакивали с одной портьеры на другую, и вот уже,казалось, за считанные мгновения весь второй этаж был охвачен пожаром. Пламяподбиралось к лестнице.

Не зная, что делать, Алан бросился обратно. Вбежав в кухню,он закричал, что наверху пожар, нужно хватать ведра с водой и бежать на второйэтаж. Один официант метнулся к телефону, вызвал пожарных, затем выбежал вгостиную, чтобы предупредить оставшихся гостей.

Услышав о пожаре, Мари-Анж бросилась вверх по лестнице. Вхолле второго этажа Алан пытался залить огонь, но тот продолжалраспространяться. К тому времени когда Мари-Анж достигла холла, ткань, которойбыли обиты стены, превратила лестницу со второго этажа на третий в огненныйтоннель. Но Мари-Анж должна была пройти сквозь него: на третьем этаже в детскойспали Робер и Элоиза. Она кинулась к лестнице, но чьи-то сильные руки удержалиее. Работавшие в кухне люди, которые сбежались тушить пожар, поняли то, о чемне подумала сама Мари-Анж: ей нечего и пытаться преодолеть огненный коридор, всвоем широком шелковом платье она превратилась бы в живой факел раньше, чемуспела взбежать на третий этаж.

– Пустите меня! – закричала Мари-Анж, пытаясьвырваться.

В это время мимо нее пробежал Бернар. Мари-Анж все ещепыталась освободиться, а он уже стоял на верхней площадке лестницы. Снеожиданной силой оттолкнув мужчин, Мари-Анж со всех ног бросилась за мужем.Она видела впереди дверь детской. Коридор третьего этажа уже наполнился дымом.Бернар влетел в комнату Робера, взял его на руки и побежал в комнату, гдестояла кроватка Элоизы. Мари-Анж оказалась во второй детской раньше мужа. Отшума проснулась дочь, Мари-Анж взяла ее на руки. Пожар уже бушевал вовсю,сквозь рев пламени слышались крики людей на первом этаже. Оглянувшись, Мари-Анжувидела, что на лестнице загорелся пол. На третьем этаже, где они находились,окна были маленькие, и если они не смогут спуститься по горящей лестнице, тоокажутся в ловушке. Она в отчаянии посмотрела на Бернара.

– Я приведу помощь, – отрывисто бросил он. – Ты сдетьми оставайся здесь. Пожарные уже едут. Мари-Анж, если не останется ничегодругого, вылезай на крышу и жди там!

Положив Робера в кроватку Элоизы, Бернар бросился клестнице. Мари-Анж с ужасом смотрела ему вслед. Он остановился только один раз– на несколько секунд задержался у двери, ведущей на крышу. Мари-Анж видела,как он вынул из замочной скважины ключ и сунул его себе в карман. Она крикнула,чтобы он бросил ключ ей, но он только раз оглянулся на них с лестничнойплощадки и исчез. Мари-Анж не сомневалась, что муж побежал за помощью, но отэтого ей было не легче: он оставил ее одну с детьми, среди огня и дыма.

Бернар сказал, что им нельзя спускаться по горящей лестнице,что безопаснее остаться и ждать помощи, но видя, что огонь подбирается всеближе, Мари-Анж поняла, что он ошибался. Снаружи донесся вой пожарной сирены,но это было слабым утешением. Малыши проснулись и заплакали, дышать в густомдыму становилось все труднее. Мари-Анж с минуты на минуту ожидала пожарных илиБернара с ведром воды, но никто не появлялся. Рев пламени заглушал голоса,доносившиеся с первого этажа, а затем послышался ужасный треск, и рухнувшаябалка перекрыла доступ на лестницу. Муж все не возвращался. Мари-Анж,всхлипывая, взяла детей на руки и прижала к себе. Потом, ненадолго положив ихобратно в кроватку, подбежала к двери, ведущей на крышу, и дернула за ручку.Бесполезно: Бернар запер дверь и ключ унес с собой. Внезапно Мари-Анж вспомнилалицо женщины, обезображенное шрамами, и ее слова. «Луиза говорила правду», –поняла она. Когда-то Бернар запер Луизу с сыном в детской, а сегодня оноставилМари-Анж с детьми в горящем доме, перекрыв доступ на крышу и лишив еевозможности спастись самой и спасти детей.