Ближе к вечеру, когда мои маленькие соперники уже обессилены, папа разжигает барбекю. Тина с мамой повели детей в душ, а мы втроем остались во дворе потягивать пиво. Мы лежим на шезлонгах и наслаждаемся видом заходящего солнца.

– Ты крут в общении с детьми, – говорит Эйдан.

Мой старший брат работает в сфере рекламы, а потому правильные мысли продает не хуже нас с отцом. Я знаю, к чему он сейчас клонит, но настойчиво увиливаю от ответа, который он ждет от меня.

– Твоих малышей невозможно не любить.

– Ты о своих не задумывался?

Я закатываю глаза и кладу голову на шезлонг.

– Я так и знал, что ты заговоришь об этом.

– Сын, я тоже волнуюсь, – встревает папа. – Ты не приводил в дом девушек лет с восемнадцати.

– Точно, именно тогда я уехал учиться в Нью-Йорк.

– Слушай, Кел, – произносит Эйдан, садясь на шезлонге и поставив ноги на плитку. Теперь он повернут ко мне и его взгляд направлен прямо на меня. – Если ты сменил ориентацию, мы поймем. Никто в этой семье тебя не осудит и ты можешь привести своего парня в дом к родителям.

– Что? Какого хера, Эйдан? – выкрикиваю я, а потом перевожу взгляд на отца и тот выглядит виноватым. – Блядь, пап, и ты туда же? Какого черта, мужики?

Эйдан поднимает руки и выставляет вперед ладони, в одной из которых все еще зажата бутылка с пивом.

– Эй, не кипятись, брат. А что мы должны были думать? Ты уже столько лет сам.

– Да кто тебе сказал, что я сам?

– О, у тебя есть девушка? Круто! Кто она? – Черт, в глазах Эйдана светится такой неподдельный интерес, что мне не хочется его разочаровывать. Опять же, все эти разговоры о моей ориентации выбили меня из колеи, и я зачем-то выпаливаю:

– Ее зовут Одри. – Как только осознаю, что именно произнес вслух, тот тут же захлопываю рот. Черти раздери мое подсознание, которое, не переставая, двадцать четыре на семь крутило картинки с этой бестией в моей голове. Ну почему было не вспомнить Лору? Это бы больше походило на правду.

У отца с Эйданом как по команде поднимаются брови.

– Чем она занимается? – спрашивает папа.

Я мнусь, потому что не знаю, чем занимается Одри, помимо прожигания денег своего отца.

– Она… в общем, мы еще об этом не говорили. – Я еда сдерживаю себя от того, чтобы зажмуриться, потому что и сам прекрасно понимаю, насколько по-идиотски это звучит.

– В смысле, ты встречаешься с девушкой и не знаешь, чем она занимается? – спрашивает папа.

– Я… У нас отношения начались не совсем традиционным образом.

Меня понесло. Я перегнул с отношениями, но хотя бы не соврал насчет их незаурядного начала. Черт, под пронизывающим испытующим взглядом отца я превращаюсь в двенадцатилетнего мальчишку, разбившего мячом окно соседки миссис Паттон. Я мямлю и несу чушь, забывая о том, что являюсь одним из самых успешных адвокатов штата Невада. Черт побери эту чертову Одри и моего брата.

– Поделишься? – не успокаивается отец.

– М-м-м, нет, – отвечаю я. – Это очень личное.

– Личное? – спрашивает Эйдан и начинает хохотать. – Пап, да он присунул ей пару раз, не удосужившись узнать о девушке ничего.

– Эйдан, фильтруй речь, – строго говорит отец, но все еще сверлит меня взглядом. – Ты уверен, что у тебя отношения с ней, Кел?

– Более чем, – отвечаю я, и делаю несколько больших глотков пива.

Отсрочка не помогает, и я чувствую себя дерьмово, вынужденный лгать своим самым близким людям. Какого черта я вообще произнес такое вслух? По мере того, как разговор возвращается в нормальное русло, и мы обсуждаем последние достижения папы на поле для гольфа, я расслабляюсь. Ровно до того момента, пока на запах жарящегося мяса не выходят на улицу мама, Тина и дети. Женщины быстро сервируют стол и расставляют салат и вареный картофель, пока малыши носятся по саду, выпрашивая у дедушки, чтобы мясо жарилось быстрее.

Мама подходит к нам, берет меня под локоть и с заговорщической улыбкой уводит в сторону качелей в беседке, овитой виноградом. Я знаю, о чем она будет говорить, и меня начинает мутить от этой темы еще до того, как она успевает открыть рот. Из раза в раз одно и то же. Казалось бы, я уже должен привыкнуть, но нет. Каждый раз, как первый. Как только мы приземляемся на сиденье и качели начинают с тихим скрипом покачиваться, мама поворачивает ко мне и голову и тут начинается:

– Сынок, я хотела с тобой поговорить. Мы с папой не молодеем. Эйдан уже обзавелся семьей и детьми. Я так волнуюсь, что ты живешь один, дорогой. Неужели во всем Лас-Вегасе не отыскалось хотя бы одной девушки, достойной моего мальчика?

– У меня есть девушка и ее зовут Одри, – я придерживаюсь своей лжи, потому что отец все равно расскажет маме. Опережая ее вопросы, я продолжаю, не давая ей вставить и слова: – Я пока не знаю, чем она занимается, потому что на разговоры у нас как-то не было времени. – Мама хихикает и краснеет. – Ей двадцать два и она из обеспеченной семьи. Мам, не задавай пока вопросов, потому что я и сам мало что знаю о ней.

– О, сынок, когда будешь готов познакомить нас с ней, я буду счастлива встретиться с девушкой, покорившей сердце моего сына. А как вообще дела? Как на работе? Я каждый раз так радуюсь, видя твое имя среди победителей судебных процессов для богатых и знаменитых. Это как бальзам для материнской души.

Я обнимаю маму, продолжая раскачивать нас. Из-за низкого роста ее ноги не достают до земли, и это смотрится забавно и трогательно одновременно. Пока мама щебечет об их с папой новостях, я думаю о том, что же такого в Одри Ланкастер, что я не могу выбросить ее из головы, и почему именно ее имя я назвал родителям, рассказывая о моей фейковой девушке? Ведь мог же использовать для этой цели Лору. Там даже толком врать бы не пришлось, потому что я знаю о ней практически все, даже ее увлечение катанием на сноуборде. Почему было не сказать, что это Лора? Отец оценил бы ее работу в прокуратуре, а мама просто порадовалась бы, что я настолько близок с девушкой. Чертова Одри не идет из моей головы, отравляя язык своим присутствием.

Лежа в своей комнате поздно ночью, я снова думаю о ней. Наша последняя встреча оставила неизгладимое впечатление. Если хорошенько напрячь мышечную память, я до сих пор могу вспомнить ощущение прикосновения к ее нежной коже, запах, вкус. Горящий взгляд, который способен запустить блендер для моих внутренностей. Мне интересно, на всех ли мужчин Одри оказывает такое влияние, или только мне так повезло. Мне вспоминаются слова мамы, которые она сказала перед тем, как мы пошли вечером к столу:

– Сынок, присмотрись к ней получше. Возможно, она – та самая. И если упустишь ее, то будешь очень сильно жалеть. Вспомни, как мучился Эйдан, когда сам оттолкнул Тину.

– Но он же вернул ее, – хмыкнул я.

– Да, но этот дурак потратил год своей жизни на это. Так что учись на его ошибках и не допускай подобного.