Конечно, первым делом я проверяю работоспособность надежного с виду замка на двери в спальню. Если он не работает, придется спать на мраморном полу запертой ванной, рядом с Барфли. А перед этим поссориться с Карлом и отнять у него спальник Уолта.

К счастью, замок исправен, и свой портативный я тоже взяла. Этого должно быть достаточно. Карл, на удивление, быстро согласился спать на раскладном диванчике в гостиной – при условии, что Уолт разместится на таком же диване в противоположном углу комнаты. Его храп начал мешать Карлу. Я констатирую это как факт. Да, Карл может казаться сколь угодно разумным, даже рациональным, но одно я знаю наверняка: он действительно видит и слышит своих призраков.

– Я очень рад, что ты перестала трястись над деньгами. – Карл запихивает в рот последний ломтик картофеля фри. – Немного успокоилась насчет своего бюджета. Если понадобится, я помогу. У меня есть заначка. – После этого заявления меня тут же охватывает желание пересчитать наличные, две тысячи долларов из которых я осмотрительно (или, наоборот, неосмотрительно) вытащила из запаски «Бьюика» и спрятала в ящик с замком.

Насколько мне известно, еще пятьсот долларов должны лежать наготове среди нижнего белья в моем чемодане – в ближайшее время я планирую пополнить ими свой изрядно похудевший бумажник. Последний сейчас лежит в сейфе в гардеробной комнате, которую уже облюбовал Барфли.

Настроение у Карла самое благостное. Спешно покончив с регистрацией, я обнаружила его в баре-ресторане с пустой рюмкой в руке и несколькими стопками четвертаков. А сейчас он допивает уже второе крафтовое пиво.

Пока я выставляла за дверь грязную посуду, Карл включил телик – шоу «Семейная вражда».

– Это для Уолта, – сообщает он, а сам предлагает выйти на балкончик и добить «Ларри Джи».

С экрана телевизора на нас обрушивается лавина неона. Взбудораженный Стив Харви в ядовито-зеленом костюме спрашивает у толстяка в гавайской рубашке, усыпанной розовыми цветами: «Что самое ценное в материнском молоке?» Толстяк отвечает: «Тара!» Нестройный хохот аудитории рождает сравнение с крыльцом, увешанным сотней разномастных «китайских колокольчиков».

– Да брось, не ломайся! Если даже кто-то учует травку, всегда можно сказать, что мне ее доктор прописал. У меня же рак легких!

– Нет, – отрезаю я. – И кстати, я не знала, что ты подслушивал мой разговор с администратором.

Нытье Карла и паясничанье Стива Харви меня добивают: спустя десять минут я сдаюсь, достаю из сумки пакетик с травкой и над раковиной в ванной забиваю крошечный косяк. Карл мгновенно укладывается на мягкий балконный шезлонг, а я встаю в открытом дверном проеме и прислоняюсь к раме.

Перед нами раскинулся Хьюстон, современный бог – побитый, но не сокрушенный.

Карл кивает на второй шезлонг. Ни за что не сяду – я должна сохранять бдительность и отслеживать любые его намерения (включая очевидное: сбросить меня с одиннадцатого этажа в круглый подсвеченный фонтан, похожий на посадочную площадку для летающих тарелок).

Зной без труда вытесняет с балкона прохладу кондиционированного воздуха из комнаты. Пот струится по моей спине, пока Карл щелкает зажигалкой и превращает кончик косяка в светлячка.

Сюрприз! В короткой вспышке света я успеваю разглядеть выгравированную букву «Н» на серебристом боку зажигалки, которую я видела в чемодане Карла под кроватью у миссис Ти. Он быстро захлопывает крышку.

– Вещица моего отца. Красивая, да? Непонятно, девчачья или мальчиковая.

– Как его звали? Твоего отца?

Карл поглаживает пальцем букву «Н».

– Все звали его Резаком. Еще со школы – и не потому, что ему отхватило руку, а потому, что он ловко орудовал охотничьим ножом. Понятия не имею, что означает буква «Н» на боку – он никогда не говорил.

Он делает глубокую затяжку и запрокидывает голову. Его профиль на фоне абстрактных линий города кажется высеченным из мрамора. Я снова вспоминаю, что Карл был и остается привлекательным мужчиной, особенно в темноте. Невольно вздрагиваю, когда его губы складываются в трубочку, и белый дым неторопливо переваливается через перила балкона.

Так затягивалась Клэр из «Карточного домика» – беспощадно расправляясь с сигаретой. Ночью они с Фрэнком выкуривали одну сигаретку на двоих, и именно по этим сценам я поняла, кто в сериале главный злодей – конечно же, она.

– Уолт ржет как сумасшедший, правда? – спрашивает Карл. – Обожает сальные шуточки. И когда Стив Харви говорит «пердимонокль». Или «душить одноглазого змея». Или «оттарабанить».

Вдруг он подскакивает, металлические ножки шезлонга скрежещут по бетону. Я быстро отступаю.

– Да расслабься ты! – Он протягивает мне косячок. Я мотаю головой.

Вот бы это биение в груди скорее прекратилось. Вот бы спросить Карла, поселилась ли с нами его призрачная подруга, запотевают ли зеркала от ее дыхания, оставляет ли ее крепкий зад округлые влажные следы на диванах. И про двух красивых одухотворенных девочек, которые спасали меня от скуки в детстве, а теперь вселяют ужас.

Вот бы приставить «глок» к его башке и узнать, зачем он спрятал под нашей лестницей эту фотографию – задолго до того, как похитить мою сестру.

Вот бы выяснить имена всех жертв Карла – и заодно все сопутствующие обстоятельства, все «где», «когда» и «почему», потому что я понятия не имею, какое именно убийство заставит его признать вину.

Рейчел бесследно исчезла. Только что была, и вот уже ее нет – так было и с Николь, и с Виолеттой, и с Викки. Я провела собственное маленькое расследование. Однако в случае с Николь остались хотя бы следы его ДНК на пятидолларовой купюре и был суд. В случае с Викки нашли место преступления, залитые кровью стены. В случае с Виолеттой были страшный пляж и лучшая подруга, которая могла о чем-то умолчать на допросе.

Вот бы спровоцировать Карла на осмысленный и продуктивный разговор, а не ждать безропотно, пока его память сама выйдет из позы эмбриона.

Я должна найти сестру, чего бы это ни стоило.

Но пока надо притормозить. Забыть о пистолете. Не перегружать Карла. Мой тренер не уставал повторять, что всегда лучше договориться, чем лезть в драку.

Создай комфортную обстановку. Доказано, что дружелюбным и терпеливым дознавателям, умеющим наладить контакт с подозреваемым, удается получить нужную информацию в четырнадцать раз быстрее. Преступники, с которыми разговаривают вежливо и уважительно, признаются в четыре раза чаще.

Однако внутри у меня все воет от осознания, что на неторопливые беседы времени нет. Впереди еще шесть дней, однако тени, бегущие за нами по песку, уже настигают. Поэтому вместо пешки я беру в руки коня.

– Однажды я видела привидение.

– Ого! И как прошла встреча?

– Мне было четырнадцать. Я вошла в кухню, а она стояла у микроволновки, разогревала макароны с сыром.