За стеклянной дверью появилась Айза Гузиева. Сейчас она выйдет на улицу. «Надо что-то решать», приказал себе подполковник.

Окурок отлетел в сторону. Потная ладонь проелозила по штанине. Свиридов унял участившееся дыхание и нащупал спрятанный пистолет.

1 сентября. 13:03. Площадь Маяковского

Последние пятнадцать минут Аслан Киткиев в темных дугообразных очках прохаживался около выхода из станции метро «Маяковская». Он то уходил деловым шагом вдоль здания театра «Сатиры» и далее по Садовому кольцу, то неприметно возвращался. Его движения не были однообразными. Он удалялся на разное расстояние, иногда задерживался у театральной афиши, порой заглядывал в газету, которую держал в руках, или делал вид, что говорит по телефону.

Но что бы он ни делал, все его внимание было направлено на центр площади, к маленькому пятачку у памятника Маяковскому. Там уже минут десять топтался широкоплечий коренастый крепыш в расстегнутой кожаной курточке. Грубая ладонь сильного мужчины сжимала одинокую гвоздику.

Аслан его узнал сразу. Около памятника стоял Умар Осмаев.

Еще бы! Лет десять назад чемпиона мира и Европы по борьбе знал каждый мальчишка в Чечено-Ингушской республике. Сильнейший борец на планете! Эти слова наполняли гордостью сердце любого чеченца. Тогда многие пацаны занимались борьбой и стремились стать чемпионами. Аслан тоже пробовал, но разучивать мудреные приемы и бороться по строгим правилам было сложно и трудно.

Зато потом появились другие примеры для подражания, бесстрашные воины: Басаев, Радуев, Гелаев. Походить на них было проще. Не надо было изнурять себя многолетними тренировками, соблюдать спортивный режим, достаточно было взять автомат, спрятаться в засаде и убить неверных. Чем больше убьешь, тем больше твоя слава.

«Не бойтесь убивать, – учил Басаев. – Если убьешь одного-двух, тебя объявят преступником, а если убьешь сто-двести человек, с тобой будут вести переговоры премьер-министры». Такие правила были просты и понятны современным мальчишкам, и о знаменитом чемпионе они давно позабыли.

Умар Осмаев никуда не отходил, торчал истуканом, время от времени поглядывая на часы.

Ждешь, усмехнулся Аслан, даже цветочек приготовил. Вот умора! Мы оба ждем одну и ту же девку: ты с букетом, я с пистолетом. Неплохое место ты выбрал, чемпион. Меня устраивает. Нет вечной толкотни, как у памятника Пушкину, середина рабочего дня, все куда-то спешат, никому нет дела до одинокого придурка у дурацкого монумента. Придется и тебя убрать, чемпион. На войне, как на войне. Ты сам встал на моем пути, я тебя не звал. Но не велика потеря, ведь пользы от тебя никакой! Деньгами, связями нам не помогаешь. Отказался! А я знаю, к тебе не раз приходили наши люди с добрым словом. Ты отвернулся от родины! Настало время говорить оружию.

Киткиев снисходительно оценил Осмаева. Молодец, чемпион, живот не распустил, выглядит бодро. Наверное, и на ковре еще силен. Но что твоя сила против моей пушки! Кто из нас победит? Скоро узнаешь. Только бы пришла эта сучка!

Аслан достал мобильный телефон, взглянул на индикатор часов в углу. Тринадцать ноль пять. Только бы появилась Айза. Тогда все закончится.

Он пощелкал клавиши на трубке, сделал вид, что разговаривает. Потоптался, глаза еще раз внимательно ощупали площадь. Засады не заметно. Конечно, опера могут наблюдать из окон. Пусть смотрят! Он сделает дело и уйдет от них. Если потребуется, отправит на тот свет не только девку и чемпиона!

Ощущение реальной опасности всегда давало Киткиеву ни с чем не сравнимый кайф. Риск и деньги – вот две вещи, которые он любил. И он сделал так, что они в его жизни стали взаимосвязаны. Деньги платили за риск. Чем больше риск, тем больше вознаграждение.

Конечно, деньги можно было получать и в Чечне. Но бегать по горам в камуфляже с автоматом, отпускать бороду или прозябать в унылом селе и время от времени нападать на военных, а потом опять в нору – такой подход Аслану не нравился. Дикая тупая жизнь! То ли дело в Москве. Привез обработанных девок, провел акцию, получил денежки – и живи в свое удовольствие в большом городе, где столько классных мест для развлечений и отдыха.

Аслан не задумывался о целях и смысле взаимной бойни, что уже больше десяти лет длится на его родине, проявляясь метастазами по всей России. Чем дольше это будет продолжаться, тем лучше. Не надо, чтобы кто-нибудь окончательно победил. Тогда он останется без работы. А пока зарубежные спонсоры платят, он будет делать «живые бомбы» из глупых девок. Это легко и даже приятно. Не важно, что с одной произошла осечка. Сейчас он эту оплошность исправит.

Аслан напрягся. Он увидел, как к памятнику Маяковскому от метро спешит девушка. Она прошла уже половину пути, когда он ее заметил. Черные распущенные волосы, синее платье, платок на плечах. Если бы он не видел ее с утра, то со спины не узнал бы. Айза! Как сильно одежда меняет женщин. Была сельской дикаркой в бесформенной юбке, а сейчас превратилась в привлекательную городскую барышню.

Девушка взглянула вверх на гостиницу «Пекин». Большие часы на фасаде показывали 13–06. Спешит, подумал Аслан и удовлетворенно улыбнулся. Хорошо, что пришла. Ему надоело ждать.

Теперь и Умар Осмаев заметил приближающуюся девушку. Суровые губы борца раздвинула ласковая улыбка. Он ждал ее, театрально вытянув вперед руку с красной гвоздикой.

Ты еще на колено перед шлюхой встань, злорадно подумал Киткиев, бережно спрятал мобильный телефон, нащупал рукоять пистолета и двинулся вслед за девушкой к памятнику.

1 сентября. 13:07. Тверская улица

Старший лейтенант ФСБ Юрий Бурков безнадежно опаздывал на площадь Маяковского. После приказа начальника прошло минут десять, пока в обстановке всеобщего аврала, вызванного событиями в Беслане, он нашел водителя с машиной и им удалось выехать со служебной стоянки. И без того неширокие улицы в центре города были сужены из-за беспорядочно припаркованных машин. Продвигались медленно, казалось, что стоит вырваться на Тверскую, и там уже в три минуты долетишь до нужного места. Но, несмотря на середину дня, центральная улица города была забита плотным потоком автомобилей.

Первое сентября, вспомнил старший лейтенант. С этого дня начинается учеба в школах и институтах, и большинство жителей Москвы возвращается в огромный город после летних отпусков и отдыха на дачах. Бурков не торопил водителя. Во-первых, тот сам знает, что надо спешить, во-вторых, поездка все равно окажется пустой. Террористка, скорее всего, не услышала объявления, а если и услышала, все равно не придет. Она не сунется в ловушку, потому что уверена, что все, что печатают в прессе, звучит по радио и телевидению, происходит только с ведома ФСБ.

Если бы это было так, мечтательно вздохнул старший лейтенант, насколько бы легче работалось. Вот раньше, во времена Советского Союза, с КГБ весь мир считался. Тогда и бомбы в столице не взрывали, и театры не захватывали. А сейчас настал полный беспредел. Бандиты вооружены самым современным оружием и ничего не боятся. Сколько раз им все с рук сходило! Вот и докатились до захвата школы.