—Думаешь, у меня есть хоть какое-то моральное право поучать Дамира?— холодно осведомился Аид, и отего фигуры отчетливо повеяло опасностью. По крайней мере, Максу так показалось.

—Ты мог хотя бы направить его или предостеречь,— обиженно поджала губы хозяйка.

—Мы уже обсуждали это, Вика,— дернул щекой Секирин, и отэтого мельчайшего проявления недовольства уИзюма неприятно засосало под ребрами.

—Дамир,— позвал Виноградов, заодно обращая на себя внимание Сергея, и его избранницы,— запомни, убивать гадко и тяжело. Мне приходилось это делать еще в тевремена, когда об инфестатах и неживой угрозе ничего не знали. Но уже тогда я понимал, что каждая жертва на моем счету, есть гиря, которая тянет мою душу в ад. Поначалу я убеждал себя, что таков путь каждого солдата. И оно вроде даже помогало. Но потом осознал — это все самооправдания. Собственную совесть мне теперь не отмыть ни водкой, ни мылом. Так что тысячу раз подумай, стоит ли удовлетворение твоего любопытства такой платы? Чужая жизнь — это не товар в супермаркете, сечешь? Ее невернешь на витрину и несделаешь возврат. Она прилипнет к твоим рукам навсегда.

Заканчивая столь длинную тираду, Макс ожидал какой угодно реакции. Вспышки колючего возмущения отВиктории, цунами леденящего раздражения отАида, жгучего разочарования от самого Дамира, на чей вопрос он отвечал. Но все оказалось сильно иначе… Сгущающиеся над трапезничающими людьми тучи будто в одночасье рассеялись. Невидимый обруч, сдавливающий грудь и мешающий дышать, моментально спал. Он вроде был совсем ненавязчивым, но когда исчез, спецназовец сразу же ощутил разницу.

Секирин благодарно кивнул Максу, и это у инфестата получился самый человеческий жест, который Макс от него видел за все время.

«Спасибо»,— одними губами прошептала Виктория, смотря Изюму в глаза, и ласково улыбнулась.

Да исам мальчишка, получив такой честный и ничем не сглаженный ответ, выглядел в должной степени задумчиво.

«Н-да-а-а…»,— подумал инквизитор, склоняясь пониже к тарелке, чтоб никто не заметил выступившего румянца на его щеках.— «Кажись, не все гладко уАида в семейной жизни…»

Остаток ужина прошел в молчании, где каждый присутствующий думал о чем-то своем. Под конец хозяйка собрала у всех грязную посуду и удалилась в дом.

—Дамир,— прошелестел голос Аида,— присмотри за мамой, чтоб она сильно не перенапрягалась.

—Ага, пап, хорошо!— серьезно кивнул мальчишка, после чего отправился следом за ней.

ИМакс остался снова сСекириным один на один.

—Ну что?— воззрился на спецназовца инфестат.— Поспишь или все-таки продолжим разговор?

—Было, конечно, вкусно и сытно,— похлопал себя по наполненному животу Изюм,— но сон мне еще долго не грозит.

—Отлично, тогда запрыгивай, покажу тебе, чем я тут занимался.

—Э-э?— недоуменно выгнул бровь Виноградов.— Куда запрыгивать?

В следующее мгновение рядом со стулом бывшего военного словно из воздуха материализовалась химера. Она легко толкнула бойца шипастым боком и призывно мотнула покрытой наростами головой.

—Ух-х, сука!— вздрогнул от неожиданности инквизитор.— Я тебе точно колокольчик на шею повешу!

Существо, оказавшееся при ближайшем рассмотрении Артемом, повернуло угловатую башку и, как показалось Максу, ехидно оскалилось. Видать, старого приятеля не сильно-то изменили минувшие годы и смерть…

* * *

—А тыне очень-то близок с сыном, да?— выдал Макс, которого вымотало затяжное тревожное безмолвие.

Аид, доселе молча ведущий спецназовца в объятия кромешной ночи, сверкнул в темноте глазами, но все же ответил:

—Именно так, Третий. Но только потому, что я боюсь испортить его.

—Это как?— не понял Изюм.

—Ты жеслышал мою историю. Знаешь, кем меня считает мир, и эта точка зрения в самом деле недалека от правды. Не могу отрицать, что я давно лишился всех людских качеств и перестал походить на человека. Я просто не способен воспитывать своего ребенка. Не хочу, чтобы он брал с меня пример хоть в чем-то.

—Это… довольно жестко,— смущенно покачал головой Виноградов.

Задавая свой вопрос, он как-то совсем не подумал, что Секирин ответит настолько откровенно. Россиянин даже мог бы сказать что-нибудь дежурно-ободряющее, мол: «Не будь к себе так строг!» или нечто в этом роде. Но его собеседник был Аидом, а потому любые слова поддержки попросту застревали в горле, так и непрозвучав.

—Спасибо за твою оценку,— убийственный сарказм в голосе Секирина едва не вынудил Макса сбиться с темпа.

—Ага, всегда пожалуйста,— проворчал беглый спецназовец.— Долго еще топать? Куда мы вообще направляемся?

—Уже пришли,— сухо поведал Сергей, в самом деле останавливаясь посередь ничем не примечательной равнины.

И, прежде чем Изюм успел поинтересоваться куда именно они прибыли, его дара коснулись легкие и почти невесомые эманации. Кто-то неподалеку сходил с ума от тревоги и беспокойства.

Аид, насколько помнил Виноградов по ихсовместному римскому походу, прекрасно умел ориентироваться в кромешной тьме. НоМакс такими талантами, к сожалению, не обладал. Поэтому он искренне порадовался, заметив, что на далеком горизонте забрезжила серая полоса рассвета. Теперь ветеран хотя бы мог разглядеть не только смутный силуэт своего спутника, но ито, как он наклоняется к земле и что-то там ищет.

Совсем скоро Секирин нащупал в толстом слое пыли и песка цепь и потянул за нее, открывая темный проход в неизвестное подземное сооружение.

—Только после вас,— сделал он галантный жест ладонью.

—Да яж себе башку сверну там в темноте,— попробовал было откреститься спецназовец. Но затопленный мраком зев внезапно вспыхнул светом электрических ламп. Будто в насмешку, зараза…

Чертыхнувшись сквозь зубы, Изюм ловко сиганул вниз и отступил на шаг, давая возможность спуститься иАиду. В первое мгновение после прыжка россиянин подумал, что инфестат вполне может захлопнуть крышку и оставить его томиться в этой пыльной темнице. Но нет, Сергей приземлился рядом с ним, ничуть не менее грациозно, чем его химеры.

Здесь, под землей, амбре чужих эмоций стояло куда более явное, нежели на поверхности. Россиянин уже приблизительно догадывался, что это за место. Поэтому не сильно удивился, когда Секирин подвел его к забранному металлической решеткой каменному колодцу, на дне которого копошился какой-то чумазый узник.

—Эй, кто здесь?!— выкрикнул пленник на английском, заслышав шаги над головой.— Ты хозяин этих существ?! Почему молчишь? Ответь!

НоАид разговаривать не собирался. Вместо этого в подземный ход бесшумной тенью юркнула одна из его химер, в очередной раз заставив Виноградова дернуться от неожиданности.

Порождение некроэфира, оперируя своими пятипалыми когтистыми лапами с проворством шимпанзе, играючи откинуло решетку, спустилось в колодец, после чего выволокло обмочившегося от страха бедолагу.