– Все, родная. Пойдем завтракать. Мы с тобой сейчас должны быть сильными. И еще я хотела тебе рассказать про платья…

– Нет, не надо, я на самом деле так не думаю…

– Тогда я не буду тебе рассказывать, я тебе покажу…

Ася потихоньку удалилась в комнату Неонилы, чтобы не мешать матери и дочери налаживать отношения. Она была уверена – Лада найдет нужные слова и сможет достучаться до сердца ребенка.

Иван проснулся в прекрасном расположении духа. Этому во многом способствовало утреннее солнце, пробивавшееся сквозь неплотно задернутые шторы. Он сладко, до хруста, потянулся, и тут все его благодушие как ветром сдуло. Он вспомнил, что вчера так и не дождался Асю. Скромная Ася, потерявшая вчера сознание от вида его забинтованной головы, не пришла домой ночевать! Это было за гранью понимания. «Девушка, случайно, не в положении?» – совсем некстати вспомнились слова врача в больнице.

Приняв душ, Иван насухо растерся полотенцем и посмотрел на свое отражение в зеркале. Заплатка на лбу, фингал почти на четверть лица. Мысленно представил Асю, нежную утонченную фантазерку. Нет, он точно не герой ее романа. Скрипач – тот, конечно, гораздо больше ей подходит. Интересно, какой он? Воображение нарисовало нечто вертлявое, длинное, худое. Явно не совсем традиционной ориентации. Иван мысленно выругался и пошел на кухню. В кастрюле грустили от отсутствия внимания розы. Отрезая кусок «красного бархата», вспомнил, что Новоселов так и не перезвонил, и набрал номер капитана.

– Привет, Серега.

– Привет, привет, – отозвался Новоселов.

– Что там со вчерашним стрелком?

– Работаем…

– У меня есть одна идейка.

– Ну-ну…

Энтузиазма в голосе Новоселова Иван не уловил.

– Незадолго до происшествия Тарасов уволил няньку своей дочери, проработавшую у него много лет. Выплатил солидное выходное пособие. Есть подозрение, что нянька решила отомстить…

– Вань, ну что ты городишь! Нянька наняла киллера! Старушка Арина Родионовна в старомодном ветхом шушуне вышла на большую дорогу…

Прекраснодушие Новоселова могло объясняться только одним – человек, подозреваемый в покушении на Тарасова, задержан.

– Ну и кто? – спросил Иван, прерывая ёрничество Новоселова.

– Ты же понимаешь, что я не могу этого сказать.

– А по старой дружбе?

– Ни по старой, ни по новой. Тайна следствия.

– А оружие по пулегильзотеке пробили?

– Ты думаешь, это так быстро? Если повезет, через неделю получим заключение.

– Ладно, и на том спасибо.

– На здоровье, Ваня, на здоровье. Если что еще понадобится – звони.

«Ничего, – подумал Иван, – наверняка Тарасову ты скажешь больше, чем мне».

Он посмотрел на часы – до совещания в офисе «Кайроса» оставалось еще два часа. Вполне можно успеть съездить в больницу и попытаться узнать у Тарасова, что ему известно.

Тарасова Иван застал в отличном настроении – тот общался с женой и дочкой. И, судя по счастливому выражению лица, получал от этого общения огромное удовольствие.

Дочка сидела на кровати рядом с отцом, крепко вцепившись в его руку, жена устроилась на стуле с противоположной стороны. При виде Рыбака она встала:

– Мы пойдем погуляем, а потом еще зайдем, хорошо?

Во взгляде Тарасова промелькнуло сожаление.

– Конечно.

Жена наклонилась и поцеловала его в щеку. Дочка – в другую. Рыбак почувствовал укол зависти. Ему очень хотелось сейчас оказаться на месте Тарасова. Вот только целовать его было некому. Ребенка он не удосужился завести, а Ася, единственная кандидатура на роль супруги, похоже, решила от этой роли отказаться.

Дождавшись, когда посетительницы выйдут из палаты, Иван пересказал Тарасову разговор с Новоселовым.

– Ерунда какая-то, – нахмурился Тарасов. – Если я правильно понял, они подозревают Руслана Ларина. Якобы какая-то экспертиза это подтверждает. Но я почему-то склонен не доверять ни выводам полиции, ни результатам экспертизы. Я не очень хорошо знаю Ларина, но он производит впечатление человека вполне адекватного. К тому же у него четверо детей. Одно это должно удерживать человека от импульсивных поступков.

У Рыбака насчет последней мысли были свои соображения, но перечить Тарасову он не стал. Однако, слушая рассказ Прохора о его взаимоотношениях с Лариным, Иван все больше и больше сомневался в причастности того к покушению на Тарасова.

– Я попросил своего адвоката, – закончил рассказ Тарасов, – организовать защиту Ларина. И Молчанов обещал подключиться, если понадобится какая-нибудь информация. Надеюсь, вы поможете, если что?

– Если что – разумеется, – подтвердил Иван.

Рыбак прибыл в офис «Кайроса» за две минуты до начала совещания. Аси еще не было, все остальные – Кристина, Тимур и Федор, сидели на своих местах.

– Где Ася? – спросила Кристина, и тут колокольчик на двери звякнул.

Иван обернулся. На пороге стояла Ася, слегка запыхавшаяся и порозовевшая от быстрой ходьбы. Нарядная, в сапогах на каблуках – без сомнения, явилась прямиком со свидания.

– Опаздываем, Асечка! – с улыбкой заявил Федор.

– Доброе утро! Извините, пожалуйста! Я была в полиции.

– Как в полиции? Зачем? – спросил Тимур, помогая Асе снять пальто.

– Представляете, они подозревают Ладу! Думают, что это она стреляла.

– А она не стреляла? – Тимур жестом предложил Асе занять место у Кристининого стола.

– Нет, конечно! Она не станет в мужа стрелять, она его любит.

– Любовь – это не алиби. Я могу привести миллион примеров, когда именно любовь толкает человека на убийство, – заметил Рыбак, садясь рядом с Асей.

– Ася, ты не должна была идти в полицию, не обсудив это с нами. Мы же команда, – сказала Кристина. – У нас есть определенные обязательства перед заказчиком…

– Да они ничего не спрашивали про заказчика, только про Ладу.

– И что спрашивали? – Тимур подвинул стул так, чтобы видеть Асины глаза.

– Сначала сказали, что я могу не свидетельствовать против себя…

– Вот видишь – против себя! То есть в глазах полиции ты вполне могла быть исполнителем. – Ася попыталась что-то возразить, но Тимур продолжал, не обращая внимания на ее протестующие жесты: – В семье ты недавно. Может быть, Лада специально взяла тебя на работу, чтобы убить мужа. Дала денег, и ты полезла на крышу.

И тут Ася сказала фразу, которой ни Иван, ни Кристина, ни Молчанов от нее не ожидали:

– А какой у нее для этого был мотив?