– Ты знаешь, кто я такой?

– Ой, можно подумать, загадка!

– Может, ты знаешь, где Дженни?

– Может, и знаю. Только что мне за это будет?

– А что ты хочешь?

– Демонских сластей. Да еще и из рук принца!

– Хорошо. Я прикажу, чтобы тебе доставили. Любишь леденцы? – Принц снова попытался погладить малыша, но тот увернулся.

– Что? – крыс расхохотался, придерживая лапками живот. – Леденцы? Я – болотный опоссум, великий сластена и шантажист, выпрашиваю у принца демонов Лорриана пакетик леденцов?! Ты что, смеешься? Или у тебя тоже с мозгами… Как у подружки твоей, негусто? А ты знаешь, вы неплохая пара, правда! Чем-то определенно похожи. «Сон шахиррра»! И ленточкой перевязать.

Принц стоял как громом пораженный. Рука, что тянулась к ярко-зеленой шерстке, так и застыла в воздухе. Тьма удивилась настолько, что забыла полыхнуть.

– Так вот, значит, как… «Сон шахиррра»?

– Ага! И ленточкой перевязать!

– А не слипнется? – прищурился демон.

Умиление куда-то ушло из его доброго, нежного сердца. Настроение тоже испортилось. Он хотел угостить Джен! А не этого. С другой стороны, он должен выяснить, где девушка. Раз этот шантажист столько просит, значит, информацией владеет важной.

– Хорошо. – Демон скрестил руки на груди. – «Сон шахиррра». Из личной пекарни рода Лунного Пути. Без ленточки!

– Ладно. – Крыс примирительно выставил лапки вперед, давая понять, что сделка состоялась на взаимовыгодных условиях. – Дженни во дворце Ярборро. С подружками. Кстати, Кара там же. Возвратятся к ночи.

– Спасибо.

Принц Лорриан явно огорчился.

– Хочу тебя предупредить, о рогатый, хвостатый и влюбленный! Принцесса Джен Ярборро хоть и туповата, конечно, но она – мой друг. И находится под моей личной защитой. Так что если обидишь девчонку, целая коробка «Сна шахиррра» с ленточками всех цветов и размеров тебя не спасет, понял? Чай друзей не продает. А так, если что – обращайся. Помогу за сладкое вознаграждение информацией, так и быть.

И странное существо исчезло, оставив после себя зеленое облачко в виде зловеще улыбающейся черепушки.

* * *

Картер никак не мог найти Генриетту. Ее не было в комнате. С того момента, как она собрала стайку веселых студенток и отправилась с ними на вечеринку, девушку никто не видел. Не появлялась она и в столовой у Марты.

Неужели Ген так рассердилась? Он знал, что разговоры о чувствах она ненавидела, но… Видела же, что он выпил! Что такого могло произойти в жизни молодой, красивой, сильной и талантливой девушки?

Картер не знал. Генриетта отвергала любые чувства. Любую привязанность. Пожалуй, она испытывала хоть что-то только к магистру Корвину. И будь это любовь, Картер отошел бы в сторону. Пожелал счастья и не мешал. Но…

Генриетта за что-то была Корри благодарна. И все.

Картер вышел из столовой. Ладно. Обиделась – не обиделась, а девушку надо найти. Во-первых, удостовериться, что с ней все в порядке. А во-вторых, убедить ее не придумывать себе всяких глупостей.

Молодой маг расслабился и потянулся к любимой. Он шел по следу до тех пор, пока не уткнулся в тупик. Прижался щекой к холодной стене.

– Подземелья Академии? Не понимаю!

Поискал вход. Нашел низкую для него дверь. Чтобы протиснуться, пришлось согнуться в три погибели.

Боевик шагнул в темноту. Такую же беспросветную, что окутывала магистра Ярборро, когда тот гневался.

Картер зажег огненный шарик на ладони. Понял, что одного явно недостаточно, чтобы разогнать тьму вокруг. Создав с десяток светлячков, заклинанием рассыпал их вокруг и… увидел Генриетту. Она лежала на боку, обхватив руками колени, и не дышала.

* * *

Все происходящее Алан воспринимал как сон. Пожалуй, лучший сон в своей жизни.

Рванувшись прочь из подземелий Ифы дар Гарддина, он понял, что сил не хватит. Что он навсегда останется бесплотной ледяной тенью между мирами – ни здесь, ни там. Как вдруг что-то теплое и золотое потащило его. Куда? Зачем? Алан уже смирился с тем, что ему никогда не будет тепло. Зато хорошо и спокойно. Ни мыслей, ни чувств. Только холод.

Потом были какие-то голоса, горячей волной будоражащие спящее сознание. Вроде знакомые. О чем они говорят? Зачем? Безразличие уже захватило его, холод стал… привычным и удобным. Ни света, ни тьмы. Ничего.

А потом его лицо что-то обожгло. Где-то возле носа, справа, чуть ниже. Горячо-то как! Капля затекла в рот. Соленая. А потом еще и еще. По щекам, подбородку, шее. И голос, полный отчаянной решимости:

– Ну уж нет! Не отдам! Мой.

Губы Кары на его губах. Ее руки на его плечах. Она прижимается к нему…

Кончиками пальцев, нежно-нежно – лишь бы не спугнуть – он касается мокрой щеки.

– Ты чего плачешь?

– Очнулся!

И тут Алан понимает, что она – без маски. Без перчаток.

Это наполняет его таким искрящимся ликованием, таким безбрежным счастьем, что маг уже не слушает всякие неважные глупости, которые пытается ему объяснить Кара. Что-то про плен, про Гарддина, про то, что надо вызвать профессора Дин.

М-да, еще ему профессора зельеварения не хватало!

– Все потом! – приказывает он.

И, к его удивлению, Кара покоряется. Обнимает его еще крепче, прижимается носом к его шее. И замирает.

– Э! Нет!!! – смеется Алан.

Разворачивает любимую к себе лицом, нежно целует. И… понимает, что не видит шрамов, которые она так старательно скрывала под маской.

– Ты прекрасна… – шепчет он.

Не дает возразить. Поцелуй – лучший способ общаться с женой.

– Я люблю тебя, – стонет он. – Я не жил без тебя.

И она вдруг… верит ему.

Становится хорошо. Правильно. Только неловко перед профессором Дин.

– Домой! К папе и маме! – подняв тонкий длинный палец, выносит свой вердикт лучший зельевар Академии.

Во дворце оба пришли в себя лишь тогда, когда Алан, путаясь в пижамных штанах, кинул в Кару покрывалом:

– Дженни!!!

Каре было смешно, неловко, и… так радостно! Алан выжил, у них взрослая красавица-дочь. А еще муж, ругаясь на демонском, неправильно ставит ударение. Так же, впрочем, как все магистры Ронна, но у Ярборро почему-то получается особенно мило. Вот только она ему не скажет.

Счастье не может длиться вечно. Наверное, подспудно она ждала, что рано или поздно что-нибудь случится. Ночью муж поднялся и, почернев лицом, тихо сказал кому-то:

– Держись. Только держись. Я иду!

И исчез.