Тима, — осторожно спрашивает Лера. — Я не помешала? Как ты?

— Работаю, малыш, — печально вздыхаю я в трубку. — Сейчас будем решать по Ольховке…

— А утром нельзя?

— Вопросов много, Лер. Ты спи. Я к утру подскочу.

— А как Богдан?

— Неважно.

— Аня с ним?

— Нет. Она отказалась.

— Как же так? — охает в ответ жена. — Он, выходит, там совсем один. А это неправильно.

«Конечно, неправильно!» — закончив разговор, стискиваю до боли зубы.

Диким усилием воли заставляю себя успокоиться. Заседания и все дела. Подчиненные не должны видеть начальника расстроенным. Деловитым и серьезным — да. Но без личных эмоций. Надеваю на лицо маску строгого шефа. И ловлю себя на мысли, что больше всего на свете хочу оказаться дома. Рядом с женой. Уткнуться носом в ее макушку. Вдохнуть родной запах, смешанный с цитрусовым шампунем. И твердо знать, что ты не один в этом гребаном мире.

Глава 29

Тимофей

— Что по нападению на Столетова, Алексей Иванович? — спрашиваю я местного начальника МВД.

Толстый полкан недовольно крякает. Трет затылок. Перебирает на столе бумаги и выдает неохотно:

— Возбудили уголовное дело. Принесла же нелегкая Столетова. Но били грамотно. Сзади. Как он подпустил, не пойму. Опытный оперативник, бляха-муха. А тут… Видать, знал человека. Или профессионал действовал. Подошел бесшумно. Но кому наш Богдан нужен, чтоб заказывать?

Сглатываю нервно. Но ком, застрявший в горле, заставляет закашляться.

Аня, твою мать! Вернее, папу!

Если о романе дочери прознал гребаный Педагог, то мог и заказать Богдана. Ему точно не понравится зятек из другого окопа. Да и Столетов терпеть не может всю эту криминальную шушеру. Давил и будет давить. Такой уж Богдан. Принципиальный до мозга костей.

— Версии какие-то есть? — осторожно интересуюсь я у главного полицейского Шанска.

— Мы все склоняемся к одной, Тима, — пристально смотрит на меня полкан. Откашливается, словно пытается собраться с мыслями. Это на него не похоже. Я его знаю давно. Полкан у нас языкатый. За словом в карман не полезет. А тут мнется… Неужели до Аркелиди докопался. Непохоже…

— Кто-то очень умный решил заказать тебя, Тима, — словно решившись, выдает он со вздохом. — Может, для этого и подпалили Говнобайку… Не знаю…

Каждое слово дается ему с трудом. Вон, от напряжения даже вспотел, бедный.

— Да кому я сдался, Алексей Иванович? — качаю я головой. И самому даже не верится.

— Других версий у нас нет, Тимофей Сергеевич. Пожар начался внезапно, как водится. И то, что ты приехал, ожидаемо. А Столетов — нет. Понимаешь, к чему клоню?

— Не очень, — мотаю я головой.

— Вы и так похожи по жизни. Да еще майки эти одинаковые напялили. Случайность или прикол какой… Понятия не имею. Но ты пока поостерегись, Тима. К семье охрану приставь и сам один не слоняйся. А мы постараемся исполнителя найти и заказчика вычислить…

— Благодарю, Алексей Иванович, — киваю я, улыбаясь. И совершенно не верю ни одному слову.

Меня заказали? Да ну на фиг!

— Я предупредил тебя, товарищ градоначальник, — тяжело поднимается из-за стола полкан. — Береги себя. Понял?

Смотрит в упор. Давит немигающим взглядом.

— Спасибо, что предупредили, — не выдержав, роняю я как школьник.

Оставшись в кабинете один, откидываюсь в кресле назад. Спинка под весом плавно движется вниз, давая минутный отдых напряженному телу. Но даже на минуту расслабиться не могу. Чувствую, как внутри закручивается пружина. А кулаки сжимаются от ярости и бессилия.

Кому я помешал?

Но если вдуматься… Я тут в Шанске многим дорогу перешел. Тому же Дроздову с его ларьками, Копылову с комбинатом, ну и губеру для комплекта.

Но одно дело точить зубы и слать проклятия, а другое — вызвать специально обученного человека и по щелчку пальцев прервать чью-то жизнь. Почувствовать себя Господом Богом!

Тут решимость нужна. Или привычка. Но кто мог бы с такой легкостью вершить личный суд?

Дроздов сразу отпадает. Не хватит ни денег, ни пороху. Копылов может быть и заказал. Злобный гад и с бабками. Но жадный безумно. Этот на киллера не потратится. Мстить будет из-за угла. А губер… Что губер? Сегодня здесь, а завтра перевели. Ротация кадров.

Остается только Лернер. У этого хмыря процесс устранения неудобных давно на поток поставлен. Размах. Ресурсы. Страшный человек. Даже не верится, что у такого монстра родилась нормальная дочка.

Столетов, дурак, на нее запал. Вот ответочка и прилетела. Ударили ощутимо, но не смертельно. Явно профи действовал. Словно Педагог послание передал: лапы к моей дочери не протягивай, нищеброд хренов.

Да и Анька замужем, стерва!

Мог и муж заказать. Вот где копать надо! Но я не могу даже заикнуться полкану. Это все равно что лично расписаться в связях с криминалом. Кто поверит, что я его один раз в жизни видел? И дочка у него трудяга и умница!

А я еще Ане свой бизнес доверил. Ну капец!

Прикрыв глаза, пытаюсь сообразить, как поступить дальше. Придется устроить маленький перфоманс. Официально согласиться с версией полкана… Иначе никак!

Лере и дочкам охрана не помешает. Своих найму. Проверенных! Чтоб ни одна собака не подошла.

Лучше семью отправить куда-нибудь. Но как одному жить без жены и детей. Пусть эгоизм восьмидесятого уровня, но я давно привык засыпать и просыпаться в обнимку с Лерой. Привык к дочкам. Как я жил раньше без семьи? Не понимаю!

— Тимофей Сергеевич, можно?

В кабинет норовистой кобылой вламывается Нина.

— Я занят! — рыкаю я, возвращаясь в исходное положение. — Дверь закройте.

— А я вам кофе принесла, — не сдается манерная красавица. Растягивает губы в улыбке. А глаза мертвые, будто у снулой рыбы. Вроде красивая баба, но нет в ней жизни. Все силы на гадости ушли.

— Я не просил, — смотрю я сквозь зарвавшуюся девицу и раздраженно зову личного секретаря: — Почему у меня в кабинете посторонние? Отвлекают!

Нина обалдело смотрит на меня, а затем, круто развернувшись, спешит к выходу.

— Ты еще пожалеешь, — роняет она гневно.

Прикольно! Этой я тоже насолил?

И как только захлопывается дверь, перевожу взгляд на диван, виднеющийся в проеме комнаты отдыха.

Может, за этим и приходила, стерва?

Поморщившись, снова мысленно возвращаюсь к Богдану.

Жалко его! Лишь бы выжил. Обязательно поднимем на ноги. Я никаких бабок не пожалею. Витя тоже!

Но где-то