письменном столе. Наверняка за этим предметом арт-дизайна никто и никогда не обедал.

— Прошу, мадам, — шутливо приглашает к столу Тимофей. А сам, стащив галстук и пиджак, запирает обе двери в нашу спальню. — Пусть Надя подозревает нас в разврате, — произносит насмешливо.

— Тебе мало на сегодня подозрений? — улыбаюсь я печально.

— Хватает, — соглашается муж, усаживаясь напротив. — Где они? — спрашивает, деловито разрезая стейк.

Как по команде, ныряю под стол и возвращаюсь обратно с пакетом. Молча передаю мужу.

— Это вроде «Массимо», — цедит он, пролистывая снимки. — Вон сбоку Руслан танцует с женой.

— Я тоже так решила, — киваю я на автомате.

— Ну хоть меня не подозреваешь в низменных пристрастиях, — улыбается довольно Тимофей. — И это главное. Все остальное я разрулю.

— Как? — вздыхаю я печально. — Если против тебя восстал кто-то влиятельный…

— То он пойдет знаешь куда, — зло огрызается Морозов и роняет задумчиво: — Даже хорошо, что они эту фальшивку прислали. Через нее можно выйти на исполнителя и потом на заказчика…

— Ты уверен?

— Абсолютно, Лерочка. Тут же все просто. Смотри. «Массимо» принадлежит Годаровым. На ваш чудесный корпоратив ресторан закрывался. А значит, персонал и гости известны поименно.

— Ты прав, — тяну я несмело.

— Едем дальше, — продолжает муж с интонацией Шерлока Холмса. — Меня никто не приглашал, правильно? Я за тобой приехал спонтанно. А значит, кто-то фотографировал нас из спортивного интереса. Найти этого чудо-блогера не составит труда. А у него уже спросим с пристрастием, кому были переданы фотки.

— Отличный план, Тимочка, — шепчу я довольно.

— Я — гений, Лера! — откидывается на спинку стула Морозов и, вытянув длинные ноги, просит требовательно: — Иди сюда.

Глава 33

Тимофей

Не верь, не бойся, не проси.

Три главных арестантских заповеди срабатывают инстинктивно.

В кабинет губера я попадаю не сразу. Видимо, наш дорогой губернатор окончил кулинарные курсы и точно знает, как мариновать мясо, а заодно и подчиненных в своей приемной.

Тихонько сижу в дальнем углу. Листаю в телефоне Лерины и детские фотки. Должен психовать. Но даже не нервничаю.

Солдат спит, служба идет. Так и у меня. Отъехал к губернатору. Не беспокоить.

Мимо снуют красивые девочки на каблучках и солидные мужики. Косятся на меня недоверчиво. Кое-кто из знакомых, не считав сигнал «опасно для жизни!» подходит поздороваться. Но основная масса старается отвести глаза и проскочить мимо, будто у меня выявили холеру, ВИЧ и лихорадку эбола.

Но меня этот игнор не трогает.

За много лет практики меня с кем только судьба не сводила. И обижались на меня многие, и даже убить грозились. А ничего… Жив, здоров и невредим!

Через час с небольшим встаю, желая размять ноги. Секретари и помощники смотрят на меня с ужасом.

Ну извините, ребята! Физиологические потребности!

— В конце коридора, — еле-еле шелестит губами самая догадливая из секретарей.

— Спасибо, — киваю я спокойно.

— И сразу назад, — несется вслед глупая команда.

— Прибегу при первой возможности, — роняю я, не поворачиваясь.

А сам, выйдя за дверь, медленно бреду по коридору, устланному мягким ковром. Лениво оглядываю таблички на дверях. За каждой из них в уютном кабинете сидит человек и не покладая рук трудится во благо области.

Один я тут прохлаждаюсь. Да еще с криминалом связан. Скотина!

Глаз цепляет знакомую фамилию, выгравированную на позолоченном металле.

Литвин Георгий Степанович.

Очень интересно!

Кажется, незабвенный Паша хвастался великими связями.

«У тебя кто-нибудь в области есть?» — пишу я на ходу.

«Ага! Дядька родной. Нужно помочь?»

«Навряд ли он справится», — печатаю в ответ. И даже сам не знаю, для чего затеял этот дурацкий разговор.

«Обижаешь, — приходит грустная мордочка. — Он же у меня мастодонт перестройки. Еще по молодости попал на руководящую работу. Ни одна зараза сдвинуть не может. Что надо, скажи. Он с губером порешает. Это его человек».

Нормальный поворот, блин!

Вломившись в сортир, запираюсь в кабинке. И быстро печатаю сообщение. Я, конечно, не люблю обращаться к клиентам за помощью. Но сейчас все средства хороши.

— А зачем она к тебе вообще в администрацию припиралась? — задает вполне резонный вопрос Паша Литвин.

Хороший вопрос! Вот только у меня на него даже легенды нет, а правдоподобного объяснения тем более.

— Так Анна Дашино дело вела. А я спонсировал, — ляпаю я первое, что приходит в голову. — Там у нее расходы были, которые ты в суде отказался оплачивать. Пришлось мне.

И сам себе готов отвесить затрещину. Это же надо быть таким дураком! Нашел причину, блин!

Признался в помощи оппоненту. Ну молодца, Тимофей Сергеевич! Последние мозги растерял.

В трубке слышится сопение, затем глубокий вздох. Видимо, Литвин соображает, как далеко меня послать с дурацкими просьбами. Но он неожиданно выдает:

— Благое дело сделали, Фей! Я тебе по гроб жизни обязан. Все затраты возмещу. Присылай смету. И дядьке сейчас позвоню. А то взяли моду хороших людей гнобить, функционеры хреновы.

— Мне бы узнать, кто заказчик, — тяну я осторожно.

— Я по своим конам пробью, не боись, — отрезает Павлентий и весело огрызается в трубку: — Жди, Фей. Все пучком.

Вернувшись обратно в приемную, я не сразу понимаю, как меняется атмосфера. Девчонки начинают улыбаться и даже предлагают чаю. А строгий помощник, вернувшись от шефа, извиняется за долгое ожидание.

— Дела. Понимаю, — киваю я ободряюще.

И еще больше удивляюсь, когда через пару минут меня вызывают пред светлые очи.

— Ну объясни мне, Тимофей Сергеевич, — вздыхает губер, словно отец родной. — Достали уже эти жалобщики. Житья от них нет.

— Так а я что? — с придурковатым видом развожу я руками.

— Враги у тебя есть, Тима, — сокрушается он. — Большие враги. Видишь, напридумывали гадостей и мне даже умудрились прислать. Какого-то педагога приплели. Кто это вообще?

— Понятия не имею, — рапортую я честно.

— Тогда иди работай, Тимофей Сергеевич, — отпускает меня на волю хозяин кабинета.

«Вовремя я отлить сходил!» — улыбаюсь дорогой.

Этот тайм завершился в мою пользу. Но противник явно захочет реванша. А значит, нужно быть готовым ко всему и вычислить эту тварь.

Леру мою тоже стороной не обошли! Со всех фронтов ударили. Думали, подействует.

А вот вам хрен на блюде, дорогие товарищи!