– Чтобы тебя, дурака, от смерти спасти! –рассердился Саенко, и Борис нисколько не обиделся за такие его вольные речи,потому что они с Саенко съели вместе не один пуд соли, Саенко не раз спасал емужизнь.

– Что ты, ваше благородие, все на фронт рвешься? –продолжал Саенко. – Все одно, рано или поздно, все кончится.

– Я за спины товарищей прятаться не буду! –вспыхнул Борис. – Не желаю со всякой тыловой сволочью тут оставаться! Я непро полковника говорю, – опомнился он, – и не про тебя… – Россиюне удержали, так неужто Крым один долго удержим? – продолжал Саенко, будтоне слыша.

– Это ты верно говоришь, – опомнился Борис, –сам знаю, что надеяться нам особенно не на что. Ладно, идем к полковнику!

Полковник Горецкий ждал их у самовара.

– Был сейчас у Слащова, – начал он послеприветствий, – вот, Борис Андреич, ознакомьтесь… Приказ 22 марта 1920 годаСт. Джанкой, № 4383 На фронте льется кровь борцов за Русь Святую, а в тылупроисходит вакханалия. Лица же офицерского звания пьяными скандалами позорятимя добровольцев; в особенности отличаются чины дезертировавших с фронтачастей.

Все это подрывает веру в спасение Родины и наш престиж.

Спекуляция охватила все слои общества. Забывшие свою честь,видимо, забыли и то, что наступил серьезный момент и накатился девятый вал.Борьба идет за жизнь или смерть России.

Для поддержки фронта мне необходимо оздоровление тыла. Всеграждане, не потерявшие совесть и не забывшие своего долга, должны мне в этомпомогать, а остальным заявляю, что не остановлюсь перед крайними мерами, таккак бессознательность и своекорыстие жителей меня не остановят.

Сейчас приказываю:

1. Распоряжением всех комендантов крепостей,начальников гарнизонов, комендантов городов и начальников уездов опечататьвинные склады и магазины и беспощадно карать появившихся в пьяном видевоеннослужащих и гражданских лиц.

Спекулянтов, а также производящих пьяный дебош немедленнопрепровождать под конвоем на ст. Джанкой для разбора их дела военно-полевымсудом, находящимся непосредственно при мне и приговор которого буду утверждатьлично.

2. На всей территории Крыма запрещаю азартную карточнуюигру. Содержателей подобных притонов буду карать не штрафами, а по приговорувоенно-полевого суда в Джанкое как пособников большевизма.

3. Повторно разъясняю, что мне приказано удержать Крым,и я это выполню во что бы то ни стало, а мешающим этому из-за своих корыстныхцелей говорю заранее: упомянутая бессознательность и преступный эгоизм к добруне приведут.

Пока берегитесь, а не послушаетесь – не упрекайте запреждевременную смерть.

Генерал Слащов – Как вам нравится такой документ? –усмехаясь, спросил Горецкий.

– Да уж, просто не приказ, а какой-то романтическийопус, – удивился Борис. – Слог у защитника Крыма… не слишкомпламенный?

– Может, и так, но, однако, слово у него не расходитсяс делом. Я пытался объяснить генералу, что если он повесит десяток-другойспекулянтов, вряд ли это сильно поможет делу, но он плохо меня слушал. Однакомы заключили с ним небольшое соглашение. Я разработаю операцию, с помощьюкоторой генерал сможет избавиться от Шарова.

– Каким же образом?

– Шаров – злостный спекулянт, он пользуетсяпреимуществами своей службы в контрразведке и наживается ужасно. Если втянутьего в какую-нибудь спекуляцию, а потом эта история получит огласку, то Шаровбудет скомпрометирован, и тогда его деятельностью наконец заинтересуетсяначальство.

– Ну а я-то тут при чем? – довольно невежливопрервал Горецкого Борис.

– Вот как раз вы и поступаете на время в мое полноераспоряжение! – спокойным тоном ответил Горецкий.

И, видя, что Борис вскочил с негодованием, пресек еговозражения:

– Вы можете мне не верить, но это совершенно не мояинициатива. Пожелание выразил сам генерал – он сказал, что раз вы все равно вкурсе дела, то, чтобы исключить утечку информации, вас нужно привлечь коперации.

– Чертова баба! – в сердцах высказался Борис. –Это она ему нашептала!

– Да уж, думаю, без нее не обошлось, – рассмеялсяполковник. – Внешность у вас, Борис Андреич, весьма располагающая, неможет дамский пол остаться равнодушным. Этакий сероглазый красавец!

– Вам весело, – вздохнул Борис, – не хваталомне еще с генералом из-за нее поссориться… – За это небеспокойтесь, – уверил его Горецкий, – эта генеральская Лида, она жеординарец Нечволодов, разумеется, дама с капризами, но очень предана Слащову. Ачто иногда просит его приблизить красивых мужчин, так это, как теперь говорят,из интересу… Так что подчиняйтесь приказу, голубчик, все равно у вас поканикакого назначения нету.

Борис только рукой махнул и отвернулся.

– Самоварчик подживить? – всунулась в дверь круглаяголова Саенко.

В душный, прокуренный зал кофейни «Петлюра» вошел стройныймолодой офицер с выразительными серыми глазами. Поверх английской шинели онзавернулся в башлык, чтобы спрятать свои погоны, но эта неуклюжая маскировка узавсегдатаев кафе вызвала только ухмылку.

Молодой офицер не привлек внимания официантов. Ему пришлосьсамостоятельно отыскивать свободный столик в большом плохо освещенномпомещении, и когда он его нашел, служители проносились мимо, не обращая на неговнимания: он не был спекулянтом, значит, нельзя было рассчитывать на щедрыечаевые. Конечно, некоторые офицеры и здесь пользовались уважением, но – толькоофицеры интендантские, которых сразу узнавали по идеально пригнанной форме,откормленному виду и такому же, как у других посетителей, спекулянтскому блескуглаз. Новый же гость хоть и был одет в ладную английскую шинель, худобой,обветренным лицом и характерной походкой кавалериста сразу заявлял о себе как офронтовике, а фронтовиков у «Петлюры» побаивались и не уважали.

Наконец офицер буквально за полу поймал официанта. Рослыйдетина с бегающими сальными глазками неохотно склонился в полупоклоне ипроблеял:

– Чего изволите, ваше благородие?

Офицер положил на стол хрустящую купюру с Царь-колоколом.Официант смахнул ее в карман небрежным жестом пресыщенного лорда, но тем неменее взгляд его потеплел и внимание обострилось.

– Любезный, – проговорил офицер, – принесимне кофе… и еще… – Взгляд его стал неуверенно-ищущим, будто он хочет очем-то спросить, но не решается.

Стараясь помочь неопытному клиенту, официант склонился нижеи негромким задушевным голосом спросил:

– Ваше благородие желают познакомиться с барышней? Естьочень обходительные… Рады будут соответствовать фронтовику… А может быть, сдамой?

Имеются дамы из высшего света, некоторые дажетитулованные… – Нет, нет, любезный… – постарался офицер прерватьуслужливого официанта, но это было не просто, последовало продолжение: