– А Галину Михайловну Нежданову вы не проверяли? – как бы между прочим спросила я.

– Не-ет, – немного озадаченно протянул Кирьянов. – Это сестра, что ли?

– Да, сестра его жены.

– А она-то при чем? Ты что, думаешь, что она могла его грохнуть? Чтобы свою долю получить? Да ей же там пятьдесят тысяч всего полагается. Рублей, естественно.

– Не знаю. Но бывало, что люди убивали и из-за гораздо меньших сумм.

– Не знаю, не знаю, – сомневался Киря, просматривая «дело» Виталия Алексеевича Милентьева. – Так, так... – листая тонкую папку, бормотал он. – Вот. Она говорит, что в тот вечер была дома одна и никуда не выходила. Никаких свидетелей, которые могут подтвердить ее слова, нет, но – заметь! – нет и ни единого человека, кто бы их опроверг. А значит, цепляться к ней не за что! Во всяком случае, поместить ее в камеру задержанных я не могу, если ты будешь просить об этом.

– Я вовсе не об этом прошу, – с досадой возразила я. – Но есть любопытный факт. Галина Михайловна сегодня попросила у сестры денег якобы на срочную операцию. Выглядит это несколько подозрительно, согласись.

– И что? – прищурился Кирьянов.

– Володя, но можно было бы попытаться что-то сделать!

– Что? Что конкретно ты предлагаешь? – почти перешел на крик Кирьянов.

– Ну, я не знаю! Поставить «жучок» у нее в квартире, проследить за ней!

– Поставить «жучок» – это несанкционированные действия, а следовательно, незаконные. И пойти на это я, как ты понимаешь, не могу. – Киря категорично рубанул рукой воздух.

– Можно подумать, ты никогда раньше не пользовался подобными методами, – сказала я.

– Ладно, ладно! – отмахнулся Кирьянов. – К тому же мы все равно не сможем воспользоваться услышанной записью в суде, если ты окажешься права и это Галина Михайловна убила своего родственника. В чем я совсем не уверен. И что вообще даст эта запись? Она что, будет у себя дома повторять как заклинание: «Это я седьмого марта убила Милентьева Виталия Алексеевича, в чем готова чистосердечно признаться»? А что касается слежки за ней, то у меня и так людей не хватает, для других дел, а тут еще следить за какой-то бабой! Время только терять, а оно, знаешь ли, дорого...

– Ладно. – Я, поняв, что в данной ситуации с Кирьяновым каши не сваришь, поднялась и направилась к выходу.

– Я тебе буду позванивать, сообщать, что новенького, – обнадежил меня напоследок занятый по горло Киря.

Сев в свою «девятку», я задумалась над тем, что я могу сделать сама. Поехать прямо к Галине Михайловне домой и при личной встрече с глазу на глаз попытаться выяснить, зачем она просила у сестры деньги? Такую глупость я даже рассматривать не хотела, потому что Нежданова наверняка скажет мне то же самое, что и своей сестре. И вполне может оказаться так, что это правда.

Ведь после перенесенного стресса Галина Михайловна и впрямь могла почувствовать себя хуже. Может быть, ей снова приснился «нехороший сон» или еще какая-то мистика привиделась. Она человек суеверный, это следует из рассказов ее сестры Валентины. Вот и кинулась к сестре за деньгами на лекарства, перепугавшись до смерти. Ведь пока мы чувствуем себя сносно, то очень часто успокаиваем себя мысленно: «Ладно, ерунда, ничего страшного не случится». И ничего не предпринимаем. А вот когда прижмет по-настоящему, тут же кидаемся действовать, порой неразумно.

На всякий случай я все-таки решила обратиться за советом к гадальным костям. Двенадцатигранники послушно высыпались из замшевого мешочка на сиденье.

13+3+25 – «Вы понапрасну растрачиваете свое время и средства».

Это окончательно убедило меня в том, что ехать к Галине Михайловне и тратить время на беседу с ней не стоит. По крайней мере, сейчас. И я решительно направилась домой.

* * *

Только-только я привела себя в порядок и немного отдохнула, как раздался телефонный звонок. На проводе была Милентьева.

– Таня, Таня! – буквально заверещала она в трубку. – У нас тут снова ЧП!

– Что такое? – отозвалась я.

– Дело в том, что я кое-что вспомнила.

– Что вспомнили?

– Ой... – растерялась Валентина Михайловна. – Но это, может быть, не самое главное. А главное то, что вам пришло послание.

– Какое послание? – нахмурилась я.

– Послание неизвестно от кого. Конверт с надписью «Частному детективу».

– И что в нем?

– Ой... – снова растерялась Милентьева. – А я и не раскрывала его. Я думала, что вас нужно дождаться.

– Хорошо, я сейчас приеду, – раздосадованно проговорила я и положила трубку.

«Черт бы побрал это дело!» – выругалась про себя я и начала собираться.

Валентину Михайловну я застала в растрепанных чувствах. Она сидела в кресле и с видом мученицы смотрела куда-то вверх, в потолок.

– Так что же вы вспомнили? – сразу же спросила я.

– Дело в том, что Виталию угрожали, – после некоторой паузы начала Валентина Михайловна. – Правда, я не знаю кто, но угрожали. Я не сказала вам сразу, вы уж извините... Это только потому, что Виталик сам просил, чтобы я никому не говорила об этом. Он сам хотел разобраться.

– Так-так, – заинтересованно сказала я. – И что же это были за угрозы? Откуда вы о них знаете? С вами муж делился?

– Нет, я сама слышала, – ответила Валентина Михайловна. – Несколько раз кто-то звонил, спрашивал Виталия. Я интересовалась, кто звонит, и всегда отвечали – знакомый. А Виталий после этих разговоров мрачнел. Я спрашивала, что это значит, но он отмахивался, говорил, что ничего страшного. А один раз я решила послушать. Я не стала класть трубку – у нас же несколько аппаратов – и слышала, как тот человек угрожал ему...

– Каким образом? – тут же спросила я.

– Ну, говорил, что Виталий пожалеет, если будет вести себя по-прежнему... опрометчиво. Что он должен помнить, с кем имеет дело, а то худо будет... – И она посмотрела на меня, ожидая понимания.

– Я поняла, – кивнула я. – А конкретных угроз, с обещаниями убить или, скажем, искалечить, не было?

– Нет, – подумав, покачала головой Милентьева. – Так он не говорил. Только про то, что хуже будет.

– Понятно. А что хотели от вашего мужа?

– Как я поняла, требовали денег... Чего же еще могут хотеть! – повысила голос Валентина Михайловна.

– Вот как? И за что?

– Тот человек по телефону этого не говорил, но я потом Виталию, сказала, что слышала их разговор. Он раскричался на меня поначалу, до слез довел... Потом опомнился, объяснил, что есть один... нехороший человек и у него, у Виталия, какие-то там с ним проблемы. Но он меня заверил, что вскоре проблемы эти решит, и все будет в порядке. Что он убедит того человека больше так не делать. – Наивность Валентины Михайловны была просто поразительной. – И главное, Виталик просил, чтобы я не беспокоилась и ни в коем случае об этом не рассказывала. Но теперь его... его убили... – Милентьева сжала руки. – И я подумала, что рассказать нужно.