– Хорошо тут у вас, Ниал. Тихо, спокойно…

– Нравится? – молодой сухощавый иномеец обвёл рукой оранжерею. – Это только кажется, что у нас тут полная тишь и благодать. Твои-то подопечные по крайней мере обладают даром речи. Растения, они же не скажут, каково им. Молча будут страдать, а мы тут думай-гадай, чего не хватает.

Солнечный шар уже погружался в белую муть, превращая горизонт в сплошное море огня, – орбитальная станция уходила на ночную сторону планеты.

– А как с суточным ритмом?

– О, это самый большой из камней преткновения на нашем пути. На свету, как известно, все без исключения представители иномейской флоры переходят на фотодыхание, с уменьшением инсоляции начинается перестройка обмена веществ, и к наступлению ночи растения вновь обретают способность дышать кислородом. Здесь же, на орбите, не сутки, а мигание. Включил-выключил свет, включил-выключил… Вот потому-то я и прошу у вашей службы подмоги. Всё-таки растения Иннуру приспособлены к гораздо более короткому суточному ритму…

– Организуем, организуем твоим ребятам экскурсии, не переживай.

– Не экскурсии, а экспедиции, уважаемый. Полноценные научные экспедиции с изучением и сбором образцов. Экскурсии нас не интересуют.

– Ну хорошо, хорошо. Будут вам полноценные экспедиции!

Последние отблески солнечного света угасли. Планета была теперь невидимой, как сама тьма. Под потолком вспыхнули яркие светильники, но свет их казался таким немощным по сравнению с огненной яростью Солнца…

– Даром речи обладают, говоришь? – усмехнулся Инбер. – Своя работа всегда самая трудная, как известно. Эх, Ниал, мне бы твои заботы!

* * *

Телефон-автомат бодро завывал, демонстрируя немедленную готовность оказать услугу связи, исправно глотал монетки, однако вместо соединения с абонентом вновь выдавал длинный непрерывный сигнал. Истратив последние копейки, я в сердцах врезал железному ящику в рыло. Бесстыжий аппарат поперхнулся было, но тут же завыл ещё громче – дескать, не унывай, гони монетки, парень, сыграй ещё разок в телефон-рулетку, вдруг повезёт?

Плюнув на наглое средство электросвязи, я покинул будку и двинулся к дому, где обитала моя Вейла. Моя, и попробуйте возразить.

Окна её квартиры горели червонным золотом. Вот интересно, отчего так – каждый раз, как я здесь, окна горят червонным золотом. Короткий декабрьский день? Ранний закат? Ну, может быть… может, какая-то доля правды есть и в этом кондово-материалистическом объяснении… Только это не вся правда. И не спорьте, уж мне-то видней.

И вообще, на фига мне телефон? Жили же люди тысячи лет без телефона. Разве у Ромео с Джульеттой имелся телефон? То-то!

– Эй-эй, золотая рыбкааа!!! – внезапно для себя самого гаркнул я, давая выход распиравшей меня радости. И только спустя секунду рассудок сухо и нудно подсказал – не надо вообще-то орать на весь двор, можно тихо подняться по лестнице…

– И чего тебе надобно, старче? – раздался сзади бесконечно милый голос. Она стояла, держа перед собой сетку с провизией, и смотрела на меня смеющимися глазами.

– По щучьему велению, по моему хотению, – я отнял у неё тяжёлую авоську, – хочу, чтобы весь вечер мы были неразлучны!

– То есть прямо весь-весь?

– То есть абсолютно!

– Не печалься, старче, – её глаза лучились светом, – будет тебе весь-весь вечер. То есть абсолютно! О, какая новость, гляди: «Лифт не работает»… Он и вчера уже не работал!

– Так ведь дикари-с!

– Да-да-да!

Она уже птичкой скакала по ступенькам, легко одолевая лестничные марши. Поднимаясь следом, я любовался ею.

– Смотри, не прожги на мне дырку своим огненным взором, – засмеялась Вейла.

– Уж и любоваться нельзя… Хочу и буду!

– Уму непостижимо, как можно любоваться женщиной в таком наряде, – иномейка звенела ключами, отпирая входную дверь. – Мешок с рукавами, набитый ватой, и ко всему ещё и штаны, это же просто невыразимый кошмар…

– Нормальные джинсы, чего ты. Модные весьма.

– Уй, лучше ты молчи на эту тему! Так, это всё неси на кухню. Я сейчас.

Скинув в прихожей верхнюю одежду и башмаки, я протопал на кухню, принялся выкладывать из авоськи разнообразную снедь.

– Слушай, так получается, я тебя объедаю.

– Это ты про материальный ущерб или моральный? – отозвалась она из спальни.

– Про оба.

– Значит, так… – она вошла на кухню, облачённая в немыслимую ночнушку, абсолютно прозрачную и короткую донельзя. – Насчёт материального ущерба – хочешь, подарю тебе полную авоську крашеных бумажек?

– Ух, фальшивомонетчица ты моя! – Я осторожно обнял её, притянул к себе.

– А насчёт морального – да, имеет место быть. Вот я, к примеру, специально надела этот балахончик, чтобы похвастать достоинствами собственной фигуры. Первая сколько-то приличествующая девушке вещь, встреченная мной на Иннуру. И где бурные проявления восторга? Или тебе нравятся только девушки, засунутые в мешки с рукавами, м-м?

Дальнейший поток претензий я прервал самым простым и естественным способом, просто залепив ей рот поцелуем.

– Ну всё уже, всё… – отдышалась наконец она, облизывая губы. – На чём мы остановились? Да, возмещение морального ущерба. Рисовую кашу на молоке готовить умеешь?

– Йес, мэм!

– Бутерброды с сыром и маслом?

– Уи, мадам!

– Помидорный салат под майонезом? Кальмаров с брусникой?

– Так что не извольте беспокоиться, барышня!

– Действуй! Я же пока займусь кой-какими делишками.

– Я не буду лицезреть твой облик? Это нечестно. Мне был обещан весь-весь вечер, а не урывками! – Ночнушка и впрямь оказалась превосходной, во всяком случае, ласкать её голые ягодицы было очень удобно…

– Товарищ, товарищ, возьмите себя в руки! – со смехом вырвалась она.

Вздохнув, я покорился судьбе. То есть нацепил фартук и принялся за готовку. А чего такого? Не так уж часто мне тут доверяют похозяйничать на кухне… учитывая уровень моей кулинарной подготовки. Быть джентльменом на диване не особо сложно, а вот слабо́ джентльмену освободить свою возлюбленную хотя бы от варки рисовой каши? То-то!

Да, вот так мы нынче и живём. После той ночи Вейла полностью отбросила всякие экивоки. Уже не нужно раздумывать, какой халат надеть, дабы не нарушить хрупкий внутренний мир гостя… И, строго говоря, уже не гость я тут. Строго говоря, мы уже почти что семья…

Я жёстко усмехнулся. «Товарищ, товарищ, возьмите себя в руки!» Семья, ребята, это вам не просто любовная пара…

Что нас ждёт?

– Каша готова! И чай! И вот-вот остынут! – окликнул я.