Любопытно, что она вовсе не обрадовалась, а, напротив, явноогорчилась.

— Нет, не смей даже думать об этом, — возразилаКеллер. — Просто это означает… — Она умолкла, вдруг сообразив, в чемдело. — Это означает…

Ей помог Гален:

— …что мы должны убить дракона.

Келлер кивнула:

— Да, именно убить, а не просто вступить с ним вборьбу. Надо избавиться от него. Тогда отдавать приказы будет некому. И еще:это единственный способ предотвратить раскол в стане оборотней.

Илиана растерянно смотрела на листы пергамента, разбросанныепо полу.

— А вы уже знаете, как можно убить дракона?

Келлер подняла один из листов, но тут же отбросила его:

— До сих пор мы не нашли в этих свитках никакихполезных сведений.

— Но мы еще не просмотрели и половины листов, —возразила Уинни. — К тому же этот язык понимаете только вы с Галеном,поэтому листы, которые просмотрели мы с Ниссой, можно не считать.

Работы было еще очень много. Келлер вздохнула и резким тономобъявила:

— Но думать о том, как убить дракона, пока слишкомрано. Если он не помешает церемонии обручения, уничтожить его можно и потом.Уинни, подумайте вместе с Ниссой, как защитить Илиану в субботу на вечеринке. Амы с Галеном сегодня посидим подольше и постараемся прочесть все листы.

Уинни озабоченно нахмурилась:

— Босс, ты слишком много на себя берешь. Если опять невыспишься, то не сможешь действовать быстро и решительно.

— Отосплюсь в воскресенье, — отмахнуласьКеллер, — когда все будет кончено.

Келлер рассчитывала, что этой ночью они с Галеном будутизучать свитки каждый в своей комнате. Но, когда все разошлись по спальням,Гален остался в гостиной вместе с ней и в одиннадцать вечера включил телевизор.В программе новостей сообщили, что произошло еще несколько случаев нападениязверей на людей.

Дослушав новости, Келлер взяла стопку листов пергамента. НоГален сказал:

— Я тоже буду здесь читать, — и поделил стопкулистов пополам.

Келлер стало неловко. В последнее время, оставаясь наедине сГаленом, она всегда чувствовала неловкость. А он спокойно изучал письмена, неотвлекаясь и не заговаривая с Келлер.

Но время от времени он все же поглядывал на нее. Келлерчувствовала его взгляд, понимала: Гален ждет, когда она поднимет голову.

Келлер упорно листала письмена.

Гален молчал. Подождав немного, он снова занялсяпергаментами. Работа продолжалась в полной тишине.

И все-таки Келлер не могла целиком сосредоточиться на деле:мешало присутствие Галена, и она ничего не могла с собой поделать. Она былапантерой и чувствовала тепло его тела, находясь на расстоянии трех футов, чуялаего запах, и этот запах был приятным. От Галена пахло чистотой и мылом, а ещечем-то теплым, сладким и здоровым. Как от шерсти щенка, греющегося на летнемсолнце.

Все это отвлекало Келлер, мешало с головой погрузиться вработу. Порой слова на свитках сливались, и тогда она и вовсе не могла уловитьсмысл фраз.

Но гораздо сильнее, чем тепло, запах и взгляды Галена, нанее влияло некое ощущение, в котором Келлер сначала никак не могла разобраться.Потом поняла — единство, почти осязаемое напряженное поле, возникшее междуними. Казалось, потрескивает наэлектризованный воздух, приподнимая короткиеволоски на руках Келлер. Как ни старалась она отмахнуться от этих ощущений, всенапрасно.

А тишина лишь усиливала напряжение.

«Надо что-то сказать, — решила Келлер. — Неважночто, главное, чтобы он понял: на меня все это не действует».

Она уставилась на пергамент, уже начиная его ненавидеть.Если бы удалось найти в этих свитках что-нибудь полезное…

И вдруг Келлер увидела то, что искала, на листе, который вэту минуту держала в руках.

— Гален, смотри — это самые древние рукописи, в нихречь идет о драконах. Говорится и о том, на что способны драконы, что имподвластно, кроме черной энергии. — Она начала читать, запинаясь намалознакомых словах: — «Дракону достаточно прикоснуться к любому зверю, чтобыпринять его облик, узнать все, что известно этому зверю, обрести все егоумения. Число обличий, которые он может принимать…» Кажется, следующее словоозначает «бесконечно». «Следовательно, он истинный оборотень, единственный,достойный этого звания».

— «Число обличий, которые он может принимать,бесконечно…» — повторил Гален, заметно волнуясь. — Знаешь, в этом естьсмысл. Тот же дар унаследовали и члены Первого Дома, только у них он довольнослабый. Мы можем выбрать облик любого зверя — но только в первый раз. А потомнам приходится перевоплощаться именно в этого зверя.

— Тебе надо лишь прикоснуться к зверю, чтобы принятьего облик? — спросила Келлер.

Гален кивнул:

— Так мы делаем выбор. Но истинный дракон можетприкасаться к чему угодно и принимать внешний вид любого предмета, мало того,он может менять облик бесчисленное количество раз…

— Да. Значит, выследить дракона почтиневозможно, — вздохнула Келлер.

С началом разговора напряжение в комнате рассеялось, и онанемного успокоилась. По крайней мере, слова не застревали у нее в горле.

Но Гален вдруг придвинулся ближе, заглянул в ее лист.

— Интересно, говорится ли здесь что-нибудь о том, какотличить… Подожди, Келлер, посмотри на нижние строчки.

Ей пришлось наклонить голову к листу, и волосы Галенаскользнули по ее щеке.

— Какие?

— Там говорится что-то про рога, — как в лихорадкебормотал Гален. — Ты знаешь этот язык лучше, чем я. Что это за слово?

— «Независимо»? Нет, не так… — Она начала читать:— «Но какой бы облик ни принимал дракон, его всегда можно узнать…»

— «…по рогам», — подхватил Гален.

Они закончили читать вместе, помогая друг другу:

— «На лбу у дракона бывает от одного до трех рогов, вредких случаях — четыре. Эти рога… — оба невольно повысили голос, — вместилищеего силы, которую отнимают колдуньи, захватывая драконов в плен и лишая ихспособности превращаться».

Оба замерли, глядя на пергамент, — эти минутыпоказались Келлер бесконечными. Гален больно стиснул ее запястье и тиховыговорил:

— Вот он. Вот ответ. — Он поднял голову и слегкавстряхнул ее руку: — Да, это решение! Келлер, мы нашли его!

— Тише! Ты переполошишь весь дом. — Но егорадостное волнение уже передалось Келлер. — Дайка подумать… Да, у Аждехимогли быть рога. Его волосы были растрепаны, они падали на лоб. Помню, этопоказалось мне странным. В остальном он был опрятен.