выяснить, когда начнется следующая итерация.

Как-то раз, незадолго до начала девятой игры, мне попадается очередная зацепка.

Аномалию я обнаруживаю на найденной в интернете отсканированной фотографии верхних строк музыкального хит-парада 1979 года. Неправильно указанная позиция одного из исполнителей приводит меня в Сан-Франциско на выставку независимого художника, а одна из его картин – в штат Орегон. Там в небольшом портлендском театре я знакомлюсь с музыкантами, которые рассказывают о концерте, куда можно попасть только по приглашениям, – его устраивает владелец местной студии звукозаписи. По слухам, в сет-листе группы скрывается какая-то подсказка, с помощью которой можно выиграть игру.

Как оказывается, никакой подсказки там нет – по крайней мере, мне ее не найти, – но хоть концерт проходит отлично.

А вот на обратном пути в гостиницу меня вдруг охватывает странное чувство.

Ночь стоит пасмурная и прохладная; звезды с луной скрыты за свинцовыми облаками, весь день предвещающими дождь. Я обдумываю недавно обнаруженные зацепки: ищу связь между альбомом группы Blue Öyster Cult, рассказом Кундеры и заправкой на севере России.

И вдруг посреди тихой улочки в дорогом благополучном районе я понимаю, что кто-то меня преследует.

Я оборачиваюсь, но никого нет.

Тогда я ускоряю шаг, но чем быстрее иду, тем отчетливее ощущаю, что преследователь не просто поспевает за мной – он догоняет. Я вновь оборачиваюсь.

Никого.

Я иду дальше, но чувствую, как что-то надвигается на меня, постепенно высасывая из мира воздух и свет.

Ветра нет, но мне вдруг становится холодно, и я снова оглядываюсь.

И в этот раз вижу что-то – точнее, я вижу ничто.

В вышине неба расстилается тьма – облако чернильного мрака, с которым не сравнится ночная темнота, – и она приближается, неспешно просачиваясь в наш мир откуда-то из-за грани. Я чувствую ее голод и понимаю: эта тьма не просто проникла к нам – она пришла конкретно за мной.

Я срываюсь на бег, но твержу себе, что все это просто бред. Просто плод больного воображения, вызванный очередным срывом. Нужно расслабиться, и тьма пропадет.

Но она не пропадает.

Где-то внутри темного вихря поднимается волна и движется в мою сторону. Она чернеет на небе зияющим мраком, и я не знаю, что это, но понимаю – оно поглотит меня без остатка.

Меня охватывает холод, и в нос ударяет сырость. Пахнет сгнившими водорослями и илом, как на берегу цветущего озера.

Я хочу убежать, но ноги не слушаются.

Я просто стою, ощущая холод, выползший откуда-то из-под земли. Он охватывает ноги и тянется вверх, постепенно наполняя туманом мысли. Я пытаюсь позвать на помощь, но рот вдруг переполняет грубая черная шерсть, отдающая на языке кислым животным жиром.

Я изо всех сил пытаюсь стряхнуть наваждение, но тело не двигается. И я стою, застыв на одном месте, и смотрю на тьму, которая волной вздымается в ночное небо и стремительным потоком обрушивается на меня, полностью поглощая.

И в этот момент я просыпаюсь.

Голова болит от похмелья; я не помню, как удалось дойти до гостиницы.

Возможно, тут стоит сказать, что на концерте мы, как бы так выразиться, выжрали целую тонну паленого джина, но алкоголь тут ни при чем. Серьезно.

Все было реально. По-настоящему.

И произошло со мной не впервые.

То же самое было во время игры в «Связи» и в машине с Энни и Эмили Коннорс.

Серое чувство вернулось – насколько знакомое, настолько же неминуемое. Словно собственное тело шепнуло мне: «Что, забыть обо мне захотелось?»

Ну-ну, мечтай больше. Сейчас ощутишь все сполна.

ИГРОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ: ОФИЦИАЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ ХЕЙЗЕЛ

(Аутентифицировано через блокчейн)

Под совпадением мы понимаем примечательное совмещение событий или обстоятельств, которые не имеют между собой никакой очевидной причинно-следственной связи.

Как только вы попадете в игру, то начнете замечать мелочи, на которые никто не обращает внимания: песни, играющие на радио, сочетание названия ресторана и улицы, на которой он стоит. Или два разных человека ошибутся номером и позвонят вам с разницей в четыре минуты и сорок четыре секунды. И номера у них будут отличаться одним только кодом – или окажутся разными, но совпадут имена их владельцев.

Такие осмысленные совпадения Карл Юнг называл синхроничностью.

Как вам такое: стоило мне написать про синхроничность, и в кофейне, где мне вздумалось поработать, вдруг заиграла «Синхроничность II» от The Police.

То, что вы не видите между событиями связи, не значит, что ее нет.

Хейзел 8

.–..–… –….. –….–. –.. –.–..–… –.–.–.–.–. –..–…. –.–.. –…–. –.–.–. –6

17. Запашок тут стоит соответствующий

Где-то месяц спустя после смерти Барона мы с Хлоей празднуем его день рождения. Фокусник соглашается устроить выходной, чтобы почтить его память, поэтому я покупаю сэндвичи, ящик пива и бутылку любимой исландской водки Барона и иду в зал игровых автоматов, чтобы весь вечер пить в компании Хлои и играть в любимые игры Барона.

Как и наказывал Фокусник, «Кроликов» мы избегаем.

Это не так уж и сложно. Смерть Барона потрясла нас, и после потери близкого друга копаться в загадках, окружающих игру, нет ни желания, ни смысла.

Фокусник планировал присоединиться к нам за ужином, но не пришел. Хлоя волнуется за него. Она не видела его с того дня, когда он потребовал бросить игру.

За вечер ни один автомат в зале не остается без внимания, но в основном наш выбор падает на «Галагу», «Гаунтлет», «Джауст» и «Вондер Боя». Приятно расслабиться и немного поиграть в хорошей компании. Без суицидов политиков. Без несостоявшихся нападений на известных актеров.

Без «Кроликов».

Разобравшись с пиццей, мы за час успеваем прикончить полбутылки водки и вдруг слышим стук в дверь.

– Который час? – спрашивает Хлоя.

– Около двенадцати.

– Мы закрыты! – орет Хлоя в сторону двери.

Стук тут же становится настойчивее и громче.

– Да какого… – говорит Хлоя. – Мне совсем немного до рекорда!

Она напряженно рубится в шутер – «Миссайл Команд».

– Пойду проверю, – говорю я.

Я подхожу к двери – за ней кто-то стоит, но виден лишь силуэт.

– Простите, зал игровых автоматов закрыт, – кричу я.

– Пожалуйста, мне очень нужно с вами поговорить. – Это женщина. Судя по голосу, в полном отчаянии.

Я медленно подхожу к двери и выглядываю на улицу.

Твою мать.

Открыв дверь, я впускаю промокшую под дождем стройную рыжеволосую женщину. Она одета в потертые синие джинсы, светло-серую футболку и темно-синюю толстовку. Отбросив за спину копну мокрых волос, она протягивает мне руку.

– Мы не знакомы, но меня зовут Сидни Фэрроу, – произносит она.

– Я вас знаю, – говорю я. – Эм… Простите. Меня зовут К. –