Вообще-то, история людей — это то, что происходит с людьми, что совершают люди в реальной действительности, какие последствия имеют их действия, поступки, намерения. В архивах история не творится. В архивах заводы не строятся, корабли не тонут, самолеты на города бомбы не сбрасывают. В архивах только бумаги хранятся. И далеко не все бумаги, которые являются документальными свидетельствами истории. Но если вдруг оказывается, что реальная жизнь реальных людей, само восприятие людьми этой жизни, вступают в непримиримые противоречия с документами, обнаруженными в архивах, как это случилось с Большим террором, который был не замечен поколением советских людей, которые должны были быть его очевидцами, то… А вы продолжайте свято верить в архивы. По вере вам и отломится.

Хотя, давно уже нужно было осознать, что ученый-историк, заявляющий, что историк обязан работать в архивах — шулер и прохвост. Архивные документы — это только часть исторических источников, и далеко-далеко не основная. С учетом же того, кто в архивах ныне хозяйничает — часть весьма и весьма сомнительная.

Самое смешное, что публика не заметила, как наши историки, с головой уйдя в архивы, напрочь игнорируют те источники, которые являются самыми прямыми свидетельствами эпохи, которые невозможно никоим образом фальсифицировать, которые не могут быть в смысле достоверности подвергнуты сомнению.

Самое смешное, именно в этих официальных документах самые тайны тайн. Стоит только заглянуть в них! Сколько ученые историки уже сломали копий насчет вопроса, что стало с социализмом и Советской властью, почему они потерпели крах в СССР?! И до сих пор ломают, ища документы в архивах. Но назовите хоть одного из них, который занялся бы исследованием важнейшего документа истории — стенограммы 22-го съезда КПСС. Хоть одного! Да ни одного вы не найдете, потому что это страшный документ для нынешних историков. Копья-то ломать, оказывается, не было никаких причин. О ликвидации Советской власти было объявлено в официальном, опубликованном документе, в этой стенограмме. Еще в 1961 году.

Но мы же немного отвлеклись от армии и войны. Отвлечься было необходимо, чтобы перейти к самому вопросу. Есть целый пласт документов по вопросу, который нашей исторической наукой просто не замечается. Оказывается, всё, что исходило от наркома Обороны СССР нашей исторической наукой элементарно игнорируется. Выбросили из истории Красной Армии Ворошилова, оставив ему роль прихлебателя Сталина, и вместе с Климентом Ефремовичем выбросили самые основные документы по вопросу.

Мне один мой товарищ по Движению сделал бесценный подарок — сборник статей и речей Ворошилова 1936 года издания. Основные выступления за период 1925–1936 гг… Нужно сказать, что большую часть из этого я читал, выуживая всё по кускам где придется. Но эффект от книги, в которой всё скомпоновано в хронологическом порядке — потрясающий. Там — вся история по оборонной работе в СССР из первых рук, от самого наркома. И эта история ничего не имеет общего с утвердившимся у нас историческим взглядом на процесс и на личность самого Климента Ефремовича…

* * *

Вы помните, что когда немцы подходили к Ленинграду, Москве, Туле и Сталинграду, наше командование в спешном порядке стало формировать народное ополчение, рабочие батальоны? Надеюсь, вы не будете возражать на наше утверждение, что историки формирование ополчения связывают с катастрофой, постигшей РККА. Я сейчас вас огорошу. Цитирую:

«…в случае надобности мы без труда справимся с резервными формированиями, использовав имеющиеся людские ресурсы для обороны тех пунктов, которым будут угрожать враги. Там, где численность Красной армии окажется недостаточной, сами рабочие и крестьяне будут отстаивать свои фабрики, заводы и землю.»

(К. Е. Ворошилов. О маневрах Красной армии.)

Теперь дата статьи — «Правда» от 29 августа 1928 года. Занавес, как говорится.

Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки.

5 сентября, 2021 https://p-balaev.livejournal.com/2021/09/05/

31 октября 1925 года, совершенно неожиданно для всех, после операции на желудке, умер Михаил Васильевич Фрунзе, Председатель Реввоенсовета СССР, нарком по военным и морским делам СССР. Тема и замысел этой книги не предусматривают разбирательства с версиями смерти Фрунзе, мы и не будем заострять внимание на этой детективной, в полном смысле слова, истории. Отбросим врачебную историю в сторону. Главное, если бы Михаил Васильевич так не вовремя не умер, то, гарантируем, оценка его, как военного деятеля, в нашей историографии стала бы почти полной копией оценке Климента Ефремовича Ворошилова, его друга еще со времени съезда РСДРП(б) в Стокгольме.

Они и были друг с другом очень похожи, эти два выдающихся революционера, их биографии даже очень схожи. Единственное, если Ворошилова обзывали слесарем, не получившим военного образования, то на Фрунзе приклеили бы ярлык студента-недоучки, возомнившего себя полководцем и военным теоретиком. Благо, несвоевременная смерть позволила отделить Фрунзе от Ворошилова, даже поставить его в оппозицию к Сталину, поэтому вся советская историография с 1956 года в отношении Михаила Васильевича — одни панегерики. Особые похвалы Фрунзе в этой историографии хрущевско-брежневского розлива удостаивался, как автор программной статьи «Единая военная доктрина и Красная армия». Хвалили взахлёб. Цитировали к месту и не к месту. Выборочно. И до сих пор современные российские военные историки то ли найти не в состоянии полный текст этой статьи, то ли, скорей всего, боятся даже открывать ее, потому что сразу придется отнести на помойку все их труды о том, как Красная Армия готовилась к войне и какой нашему военному и политическому руководству виделась будущая война. Это обычная, академическая, если так можно выразиться, практика нашей историографии — из источников выбирать удобные для концепций места, а неудобные замалчивать. Результатом такой академической практики может быть только то, само собой, что царит в нашей историографии — полнейший антинаучный ревизионизм. Именно то, что предписано Никитой Сергеевичем в его секретном докладе. А мы с вами сейчас посмотрим, что именно из Фрунзе неудобно нашим военным историкам.

Михаил Васильевич в статье, касаясь военных доктрин основных сторон, принимавших участие в Первой мировой войне, выделяет доктрину германской армии, как передовую, наступательную, выражающею агрессивность, стремление к экспансии, завоеванию колоний правящего класса Германии. Немцы сознательно и целенаправленно готовились к будущей войне, как к войне завоевательной, подчинив этой цели вопросы военного строительства. В итоге, они вступили в войну, имея самую сильную армию. Доктрина французов была обусловлена трусливой жадностью французского империализма:

«В своих спорах с конкурентами из-за добычи ей недоставало той откровенной наглости и самоуверенности, которой отличалась германская правящая клика… Этот оппортунистический, неуверенный в себе, в своих силах, чуждый активности дух французской буржуазии, стоявшей у