ли это какой-то безумец или кого-то щекотали.

Медбрат подвел Жюля к доктору Эдвардсу, который мыл руки в раковине из нержавеющей стали. На лице врача застыло мрачное выражение.

— Она потеряет глаз? — спросил детектив.

— Да. Бо́льшая часть сетчатки уничтожена. — Оптик отряхнул руку от воды и взял бумажное полотенце. — Сейчас она получает антибиотики и плазму — я хочу, чтобы она была в максимально приличном состоянии, когда придет анестезиолог.

Беттингера его слова удивили.

— А зачем ей анестезия?

Доктор бросил смятое полотенце в мусорную корзину.

— Мне нужно извлечь глаз и все там очистить.

Полицейского снова затошнило.

— Но разве нельзя сделать это при местном обезболивании?

— Я хочу сделать все как можно тщательнее. Мы не можем допустить возникновения инфекции в таком месте.

— Какого рода инфекции?

— Стафилококк. Он может быть смертельным, если попадет в мозг.

Пол вдруг стал уходить из-под ног Беттингера. Ему пришлось ухватиться за плечо медбрата, чтобы сохранить равновесие, и он почувствовал у себя на лице холодный пот.

Эдвардс указал на пустую кровать.

— Может быть, вам следует прилечь на пару…

— Нет. — Детектив отпустил плечо медбрата. — Позвольте мне поговорить с ней, чтобы вы могли сделать то, что необходимо.

— Ей дали очень сильное болеутоляющее, но она в сознании. Я рассказал о предстоящей операции, но не стал говорить об остальных событиях… — Оптик указал в сторону бежевой занавески в дальнем углу. — Там. У вас несколько минут.

— Я поставил для вас стул, — добавил медбрат.

Беттингер подошел к занавеске, отодвинул ее в сторону и увидел Алиссу. Из рук у нее торчали трубки внутривенных вливаний, соединенные с плазмой, а ее карамельную кожу покрывали повязки — словно ярко-белые паразиты. Рядом с плотными бинтами на всей левой части лица полицейский увидел красный широко раскрытый глаз.

— Жюль?

Детектив вошел, задернул занавеску и обнял жену. Пластиковые трубки скользнули по его лицу.

— Дети? — спросила Алисса.

Беттингер крепко прижал ее к груди.

— Гордон убит. Карен в безопасности.

— Гордон убит?

— Да. Он защищал Карен, когда это случилось. Он спас ей жизнь. — Детектив стиснул челюсти, чтобы сохранить спокойствие.

— Гордон мертв?

— Да.

Ужасающая тишина высосала воздух из комнаты, и Жюль мог лишь обнимать жену. Он чувствовал, что падает сквозь мрак на дно невероятно глубокого каньона.

Алисса откашлялась.

— Но Карен в безопасности?.. — Ее голос звучал едва слышно.

— Она смотрит мультики.

— Хорошо.

Беттингер выпустил жену из объятий, поцеловал ее в губы и взял ее руки в свои, стараясь не задевать многочисленные трубки. Затем уселся на принесенный для него стул и посмотрел на свою любимую. В ее правом глазу заблестела слеза, а повязка с левой стороны стала влажной.

Алисса вновь откашлялась.

— Карен знает?

— Про Гордона?

Женщина кивнула.

— Знает, но делает вид, что нет.

— Как с зубной феей?

Прибойная волна печали накрыла детектива.

— Да. — Он откашлялся и указал в сторону занавески. — Доктор сказал, что…

— Это ты находился снаружи?

Беттингер был поражен.

— И стрелял в окно? — уточнила Алисса.

— Да… я. Извини за разбитое стекло.

— Ты должен был — этот псих убил бы нас всех.

Полицейский сжал ладони жены.

— Ты его убил?

— Да.

— Он это заслужил.

— Он заслужил много больше.

Алисса кивнула.

И вновь Жюль указал в сторону занавесок.

— Доктор сказал…

— Почему он хотел тебя убить? Ты… ты из Аризоны. Мы все… — Голос Алиссы дрогнул, и она покачала головой, сражаясь со слезами. — Мы все из Аризоны.

— Он работал на человека из Виктори, который не любит полицейских.

— Ты и до него добрался?

— Над этим мы сейчас работаем.

Алисса опустила взгляд.

— Ты должен вернуться на работу? — спросила она; теперь в ее голосе появился страх.

Беттингер сжал руки жены.

— Я хочу добраться до этого хрена — до босса; очень хочу. Отчаянно. Но если ты скажешь, чтобы я спустил мой значок в туалет, я так и сделаю. Ты слишком многое пережила — и без малейшей на то причины, — так что решение принимать тебе.

Печальная улыбка появилась на забинтованном лице художницы.

— Я серьезно, — сказал детектив.

— Я знаю. — Алисса тяжело вздохнула и покачала головой. — Я не хочу, чтобы ты возвращался в Виктори. Мне страшно… и… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Но не стану просить тебя, чтобы ты прекратил. Ты… ты не сможешь сидеть и ждать, пока кто-то другой доберется до человека, который все это с нами сделал.

Жюль поцеловал ее руки, уверенный, что женился на самой понимающей женщине в мире.

— Я оставлю Карен здесь — о ней позаботятся, у них есть для этого условия. А когда все закончится, мы вернемся в Аризону. И я найду себе какую-нибудь сидячую работу.

— Я с нетерпением жду момента, когда смогу купить тебе пресс-папье.

— И мы слетаем в Чикаго на твою выставку в галерее.

Глаз Алиссы снова наполнился слезами.

Беттингер знал, что ей было известно, как сильно Гордон гордился предстоящей выставкой.

Трубки пришли в движение, когда лежащая на кровати женщина вытерла правую щеку.

— Я люблю тебя, — сказал детектив, наклонившись, чтобы обнять жену.

— И я тебя люблю.

— Мистер и миссис Беттингер? — послышался голос доктора Эдвардса из-за занавески.

— Мне нужно уходить? — спросил полицейский.

— Пожалуйста. Анестезиолог уже здесь.

— Хорошо.

Жюль и Алисса поцеловались еще раз. Он встал, а она вытерла правый глаз. Высокий стройный белый мужчина с впалыми щеками и короткими серебристыми волосами, шаркая, вошел внутрь, толкая перед собой прибор, похожий на русский спутник.

Детектив положил сотовый телефон жены на каталку.

— Позвони мне, как только операция закончится.

— Хорошо. Будь осторожен.

— Обещаю.

И Беттингер ушел, прежде чем жена или он сам расплакались бы.

Глава 43

Снег с фиолетового неба

После того как детектив заполнил все бумаги, он оставил дочь в специальной палате под присмотром медсестры, а тело сына отвез в морг. Каждого ребенка отец поцеловал, каждого попросил о прощении.

Беттингер вышел из больницы и оказался в мире, окутанном вуалью снега. Фиолетовые снежинки падали с такого же неба, когда он шел к голубому компакту Алиссы, припаркованному в запрещенном месте. Снег скрипел под резиновыми подошвами его ботинок — выпало уже не меньше дюйма.

Детектив сел в машину и выехал на автостраду. Из динамиков неслась популярная сентиментальная песня, и он увидел болезненную иронию в происходящем — ведь он только что оставил своего сына в морге. Полицейский выключил музыку и дальше ехал в тишине.

Компакт катил на восток. Несмотря на то что было уже половина седьмого, фиолетовое небо оставалось таким же темным, как и в пять часов утра.

Жюль сказал