Похоже, Дане прислали цверга-дауна!

Я села около собаки.

– Дорогой, попытаемся еще раз…

Муся внезапно тоже принял сидячее положение.

– Здорово! – возликовала я. –Вот оно что, надо действовать личным примером. Смотри, показываю, как надеватькомбинезон: ноги туда, руки сюда… опля, сел как влитой. Жаль, «молнию» незастегнуть; но и не надо. Ну, и как тебе? Впрочем, айн момент!

Изогнувшись самым диковинным образом, я сумеладо конца застегнуть «змейку» и ощутила себя почти олимпийской чемпионкой похудожественной гимнастике. Однако здорово у меня получилось! Я продемонстрировалачудеса гибкости!

– Правда красиво? – поинтересоваласья у Муси и сделала пару шагов. – Ты будешь выглядеть еще лучше!

Мне было очень неудобно, я же все-таки человеки не приспособлена для хождения на четвереньках. Комбинезон сильно сковывал движенияи противно вонял – такой едкий запах издают новые мешки для мусора.

Муся тихо гавкнул. Чем дольше я дефилировала вего прогулочном прикиде, тем больше бесновался пес. В конце концов шерсть нанем встала дыбом, и тут уже перетрусила я. Муся заметно увеличился в размерах исейчас походил на слоненка, рожденного от дикобраза. Извините за неудачноесравнение, но, стоя в позе буквы «зю», я плохо соображаю. А еще у меня заболелашея и к горлу подкатила тошнота – все-таки новый комбинезон издавал отвратительныйзапах! Муся отпрыгнул на полметра в сторону, случайно открыл входную дверь и,воя, как оборотень в полнолуние, кинулся в сад.

– Стой! – завопила я и бросилась защенком-переростком.

Конечно, Муся издали смотрится собакойБаскервилей, но разума у него меньше, чем у кузнечика. Сейчас он легкоперемахнет через изгородь, пронесется по чужому огороду, помнет кусты,выкорчует елки, снесет баню, угонит трактор… Да мало ли на какие подвигиспособен разбушевавшийся мамонт! А в деревне нравы простые: почти у каждогомужика припрятан обрез. Это русская народная традиция, уходящая корнями в 1917год, когда власть постоянно менялась: красные-белые-зеленые влетали в село, ипейзане хватались за оружие. Бедные мужики привыкли защищать урожай, а ихправнукам генетически передалось желание иметь в избе винтовку. Еще хорошо,если зарядят ружье крупной солью… А ежели пальнут дробью?

– Муся! Стой! – голосила я, скача засобакой.

Скажу сразу: никогда не повторяйте мой подвиг.Бегать на четвереньках очень неудобно, а в собачьем комбинезоне практическиневозможно. Я сумела продвинуться на пару метров вперед и шлепнулась надорожку. Следовало во что бы то ни стало расстегнуть комбинезон и выбратьсянаружу, но проделать сию процедуру мне оказалось слабу – дотянуться рукой до «молнии»на спине я не могла. Радовало лишь одно: добрые советчики Вера Сергеевна и ИванМихайлович не обманули, собачье пальтишко и впрямь оказалось замечательнотеплым, я совершенно не замерзла и сохранила тело сухим, а вот волосы наголове, ничем не защищенные, вымокли. Жаль, что у комбинезона не было капюшона,это явная недоработка производителей. А еще не помешали бы ботинки, причем двепары, на передние и задние конечности… До сих пор я не задумывалась о том, чтоиспытывают наши домашние любимцы, прогуливаясь холодным, дождливым вечером поулице. Сейчас же, лежа на боку в луже, я искренне пожалела их. Вот бедолаги! Иведь подобные мучения зверье испытывает по меньшей мере два раза в день!

Внезапно около моего лица оказалась лягушка.

– Мама! – заорала я. – Люди,помогите! Жозя! Грибков! Вера! Зина!

Но ни одна душа не поспешила мне на помощь.

– Люди… – повторила я уже тише. Вгорле запершило, начался кашель.

Интересно, что подумают соседи, когда утромувидят на участке мой труп в собачьем комбинезоне? Наверняка их посетят мысли осексуальных извращениях. И что мне делать?

Мало-помалу до меня дошел весь ужассобственного положения. Участок у Гарибальди большой, из ближайших соседей естьлишь Вера Расторгуева, но из окон ее избы, как я успела убедиться, виден лишьтемный, еще не успевший потерять листву кустарник, мохнатые елки и гараж. Жозядавно легла спать, к тому же она стала плохо слышать. Впрочем, обладай онаслухом горной антилопы, все равно ничего бы не разобрала. Стены домакапитальные, обложены кирпичом, стеклопакеты тщательно закрыты. Правда, дверьне заперта, но это мне не поможет: хоть оборись, Жозя не шелохнется в кровати.

– Кто-нибудь… – запищала я, –умоляю…

Может, попытаться ползти, как гусеница?Подтянуть колени, потом разогнуть их, раз, два… Спустя несколько минут я усталаи прекратила бесплодные попытки доползти до крыльца. Даже если я совершу подвиги доберусь до него, каким образом я поднимусь по ступенькам? Да, их всего три,они очень удобные, пологие, но попробуйте взгромоздиться наверх, лежа на боку,в тесной собачьей одежде, практически не шевеля лапами… то есть руками иногами… А я ведь всегда всем оптимистично говорила: «Безвыходных положений небывает, из любого непременно есть лазейка». И вот, пожалуйста! Что делать?Положеньице – безвыходнее не придумаешь.

Задав себе основной вопрос русскойинтеллигенции, я чихнула и поняла, что начинаю простужаться – у меня невероятнозамерзла голова. Нужно немедленно предпринять очередную попытку к освобождению.И тут из стены дождя вынырнул Муся. Пес был насквозь мокрый, его шерстьпокрывал слой глины.

– Иди сюда! – простонала я.

Собака упала на брюхо и поползла ко мне. Уж незнаю, почему Муся избрал такую тактику. Может, он на самом деле пыталсяповторить мои движения – садился, бежал и ложился вместе с идиоткой, временноисполнявшей обязанности его хозяйки?

Через несколько секунд морда Муси оказаласьоколо моего лица.

– Иди в дом и разбуди Жозю, – велелая.

– Гав?

– Ступай внутрь!

– Ав! Ав! Ав!

– Nach Hause, – перешла я нанемецкую речь, – э… gehe… то есть ging…

Ну надо же, я забыла нужную форму глаголаgehen [7], такого со мной ранее никогда не случалось.Впрочем, никогда до сих пор я не валялась на дорожке в собачьем одеянии.

Неожиданно Муся встал.

– Ты понял! – обрадовалась я. –Давай, цыгель-цыгель айлюлю! То есть bitte schnell!

Но пес не пошел в дом – он начал скрести лапойпо моей спине и плакать самым несчастным образом.

– Эй, поосторожней, мне больно! –возмутилась я и тут же чихнула.