– Где ее можно найти?

– У нас, в «Оранжевой утке», – мигом отозвалсяпарень, – она каждый день ровно в час приходит. Именно в 13.00. У них вбанке обед, и все в столовую бегут, но начальству западло с подчиненными вместесидеть…

– Ладно, – вздохнула я, – ты свободен!

Веня дернул ручку, дверь не подалась. Я опять нажала набрелок сигнализации. Последовал щелчок. Официант распахнул дверцу и вдругпобледнел.

– Что с тобой? – поинтересовалась я. – Никакзаболел?

– Получается, что эта мадам убила Полину, –пролепетал Веня, – ведь она сказала, что ее дешевле урыть, чем сынаотваживать… Небось наняла киллера… С такими деньгами все возможно…

– А вот об этих соображениях никому ничего нерассказывай, – ласково попросила я, – не надо, можешь сам где-нибудьв канаве оказаться, понял?

Веня судорожно кивнул.

– И еще, – продолжила я, – я завтра приедуровно к часу в ресторан, чтобы поболтать с Ираидой Львовной, не вздумай со мнойпоздороваться! Хорошо усек?

Веня закивал и дал деру. Я посмотрела на часы и медленнопоехала домой. Мне совершенно не хотелось отправляться в Ложкино. Небось в дометопчутся гадкие киношники, полно народа, шум, гам… Я же люблю тишину, покой испокойное времяпрепровождение на диване, под пледом, с книжкой в руках. Моипривычки сродни повадкам Хучика, точь-в-точь как мопс, я обожаю лежать в теплеи начинаю рычать, если кто-нибудь пытается вытряхнуть меня из уютногогнездышка. Но, справедливости ради, следует заметить, что все домашние необращают на ворчание Хучика никакого внимания и бесцеремонно выпихивают его напол, кстати, и со мной они поступают точно так же. Стоит умоститься в своейкомнате на диване и с головой погрузиться в увлекательные приключения, как детиначинают без конца забегать в спальню и задавать идиотские вопросы, ну,например, на днях Маша поинтересовалась:

– Где у нас стоит велосипед?

Самая необходимая вещь в декабре.

А Аркадий с хмурым видом заявил:

– Куда, интересно знать, подевался чемодан с моимидетскими вещами, ну такой клетчатый саквояж, еще в Медведкове на антресоляхстоял!

Услыхав последнюю фразу, я отшвырнула книгу и зашипела:

– Послушай, нельзя ли оставить меня в покое хотя бывечером?

– Ты и днем ничего не делаешь, – ответилсын. – Где чемодан?

– С ума сошел, да?

– Почему?

– После Медведкова мы успели два раза сменить квартиру,пожить в Париже, выстроить дом в Ложкине… По-твоему, мы должны были вездетаскать за собой баул с абсолютно ненужными шмотками? Это смешно…

– Там лежала коробка с моими солдатиками!

Я обозлилась окончательно:

– Господи, если ты решил играть, купи себе новых ирадиоуправляемого робота в придачу!

– Мне нужны были мои старые солдатики, – хмуроответил Кеша и ушел.

До сих пор не пойму, он издевался или на самом делепереживал из-за утраты оловянных фигурок?

В свете всего вышеизложенного я решила заявиться в Ложкинокак можно позже. Сначала я опять поехала в книжный магазин «Молодая гвардия»,где с тоской отметила, что никаких новинок в отделе криминальной литературы непоявилось. Потом побродила по другим залам и отправилась домой.

Гроб по-прежнему стоял в холле, и в нем, как, впрочем, ивчера, мирно спал Банди. Храбрый питбуль, купленный исключительно для того,чтобы исполнять охранные функции, даже не вздрогнул, когда я вошла внутрь.Скорей всего он и не слышал шагов. Зато Снап, Черри и Жюли прилетели мигом иначали повизгивать, выражая радость. Из столовой высунулся Борис.

– О, Дашенька! Как хорошо, жду вас, жду… Думаю, кудаподевалась? Мобильный не отвечает!

Правильно, я отключила его, чтобы всяческие личности нетрезвонили с воплем: «Давай быстрей сюда на съемки».

Но Боре я, естественно, этого не сказала, простопробормотала, снимая куртку:

– Да? Очень странно. Может, батарейка разрядилась?

– Вполне возможно, – согласился режиссер. –Ну, вы готовы?

– К чему?

Борис мерзко улыбнулся:

– Даша, вы удивительно киногеничны, у вас такое«говорящее» лицо… Одним словом, я решил дать вам роль.

– Не надо, – слабо протестовала я, – актрисаиз меня никудышная…

– Не волнуйтесь, – оскалился режиссер, – этовсего несколько эпизодов, а играть ничего не потребуется, просто запечатлимвас, как хозяйку, милую даму…

Продолжая тарахтеть, он втолкнул меня в столовую, где сиделиФедор и какая-то тетка.

– Валечка, давай, – велел Боря.

Тетка поманила меня пальцем.

– Слушаю, – сказала я.

– Сядьте на стульчик, – попросила она, –личико подмажу.

– Я практически не крашусь.

– Так это же кино! – воскликнула Валечка ипринялась возить по моему лицу отвратительно воняющей губкой.

Моя бабушка частенько повторяла:

– Если напал насильник и отбиться от него нельзя, нужнорасслабиться и получить удовольствие.

Поэтому я не стала с гневом отталкивать руку гримерши, апросто закрыла глаза.

Минут через десять Борис сообщил:

– О, чудесно, шикарный вид, десять лет долой, тебевсегда следует только так ходить!

Отметив, что мужик перешел со мной на «ты», я хмуропоинтересовалась:

– Что делать?

– Слушай, – пустился в объяснения режиссер, –сейчас раннее утро. Ты встала, хорошо выспалась, настроение чудесное! Сидишь встоловой, куда входит горничная с тарелкой овсянки… Ты с аппетитом завтракаешь.И все! Ей-богу, ерунда! Поняла задачу?

Я кивнула.

– Но меня смущают детали.

– Какие?

– Во-первых, сейчас вечер, во-вторых, по утрам у меняобычно дикая меланхолия, в-третьих, я практически никогда не завтракаю,в-четвертых, ненавижу овсянку…

– Киса, – замахал руками Бориска, – это кино!Тут все неправда. Больше фильмов врут только новости. Ладно, сначалапорепетируем. Так, быстренько села, улыбочка…

В лицо мне ударил яркий свет.